Запомнить всё. Усвоение знаний без скуки и зубрежки
Шрифт:
Дуг Ларсен добавляет, что связи между нейронами головного мозга очень пластичны: «Фактически, дело сводится к тому, чтобы заставить мозг работать — строить более сложные сети, затем снова и снова использовать эти нервные пути, укрепляя их».
4. ДА ЗДРАВСТВУЮТ ТРУДНОСТИ!
23-летняя Миа Бландетто, лейтенант ВМС США, получила назначение на должность, связанную с логистикой, и отправилась на Окинаву. Назначение потребовало отучиться в парашютной школе. Два года спустя, описывая этот период своей жизни, она вспоминала: «Я ненавидела прыгать с парашютом, ненавидела это ужасное чувство пустоты в груди. Каждый день я с тоской думала о том, что мне придется выпрыгивать из самолета. Ведь
Миа — изящная амбициозная блондинка. Ее отец Фрэнк, бывший служащий ВМС, говорит о ней с восхищением: «Она подтянется больше раз, чем большинство ее сослуживцев. Она поставила рекорд штата Мэриленд по качанию пресса, она стала шестой в NCAA{4} по пауэрлифтингу. При взгляде на нее вы и представить себе не сможете, на что она способна». При личном разговоре мы спросили Миа, не преувеличивает ли Фрэнк. Она рассмеялась: «Водится за ним такой грешок», но все же признала, что все ее достижения — правда. До сих пор женщины, служащие в ВМФ, должны были сдавать нормативы по вису на руках, а не по подтягиваниям (когда подбородок пересекает линию перекладины), но недавно требования были ужесточены, и в 2014 г. для мужчин и для женщин был установлен единый обязательный минимум — три подтягивания. Рекомендованный норматив: 20 раз для мужчин и восемь — для женщин. Миа подтягивается 13 раз и поставила перед собой цель выполнить мужской норматив — 20 подтягиваний. Будучи курсантом ВМА, она два года пробивалась на национальный чемпионат по пауэрлифтингу, где выполняла по три подхода качания пресса, приседаний и становой тяги и установила рекорд штата Мэриленд.
Так что в ее физической форме и силе духа можно не сомневаться. Сопротивление при мысли о прыжке с парашютом — это естественное проявление инстинкта самосохранения, однако решимость Миа получить желанное назначение была осознанным выбором, проявлением той несгибаемой решимости, которой славятся морские пехотинцы и голубые береты. У Миа есть сестра и двое братьев — и все они служат в морской пехоте.
Так случилось, что, заставив себя в третий раз выпрыгнуть из транспортного самолета С130 на высоте 375 м, Миа угодила прямо на раскрывшийся купол парашюта другого военнослужащего. Но мы немного забегаем вперед…
Сначала расскажем о ее обучении в парашютной школе, поскольку это великолепный пример того, как трудности, замедляющие обучение (приемы интервальности, интерливинга, вариативности и др.), окупаются сторицей, давая более прочное, точное и устойчивое знание. Препятствия, которые обеспечивают лучшее научение ценой первоначального торможения прогресса, психологи Элизабет и Роберт Бьорк назвали термином «целесообразные трудности»[47].
Армейская парашютная школа в Форт-Беннинге, штат Джорджия, организована так, чтобы каждый ее ученик досконально усвоил все премудрости. Занятия в этой школе — образец обучения через преодоление целесообразных трудностей. Здесь не разрешается делать конспекты — только слушать, смотреть, отрабатывать и выполнять. Тестирование здесь — важнейший инструмент обучения, причем тестом является каждое действие. Кроме того, как это принято в армии, здесь действует строгий протокол: делай все правильно или проваливай.
Приземление с парашютом в армии — это особый маневр: коснувшись земли, надо совершить перекат, чтобы удар о землю через подъем стоп распределился на боковую часть голеней, бедер и спины. Существует шесть вариантов переката — в зависимости от условий на момент приземления: поверхности почвы, силы и направления ветра и степени устойчивости человека, когда он касается земли. Первое знакомство с этим жизненно важным навыком курсант проходит в гравийном карьере — там ему объясняют и показывают нужные движения. Затем начинается практическая отработка: курсант учится падать в разные стороны, получает замечания инструктора и пробует снова.
Через неделю сложность задания увеличивается. Курсанта ставят на платформу на высоте более полуметра над землей. По команде «Готовься!» он плотно сдвигает колени и стопы, переносит вес тела на носки и поднимает руки вверх. По команде «Пошел!» нужно спрыгнуть с возвышения и выполнить перекат.
Дальше задание становится еще сложнее. Курсант цепляется карабином к навесной переправе на высоте около трех метров, хватается за Т-образный поручень над головой и скользит по канату к месту приземления, где по команде отцепляется и выполняет перекат. Отрабатывается падение направо, налево, назад, вперед и их сочетания.
Теперь пора снова усложнить задачу. На высоте семи метров установлена платформа, на ней — макет люка военного самолета и зип-линия{5}. Курсант надевает ранец, вместе с напарником проверяет снаряжение и выпрыгивает через «люк самолета». Ранец играет роль парашюта, его концы прикреплены к зип-линии длинным подвесом. Поэтому, спрыгивая с платформы, курсант на мгновение испытывает чувство свободного падения, а потом подвес натягивается и раскачивается. Съезжая по зип-линии, курсант привыкает к движениям и ощущениям реального прыжка. Но в конце спуска нельзя отсоединяться от зип-линии самостоятельно, это делает инструктор — он фактически роняет курсанта на землю с высоты от полуметра до метра, а курсант выполняет приземление с перекатом. И делает это по ситуации, в любом направлении — так же, как в скором времени сделает то же самое после настоящего прыжка с парашютом.
На следующем этапе курсант забирается на башню высотой уже десять метров и снова отрабатывает все элементы прыжка. Надо добиться слаженности действий при групповом десантировании из самолета, привыкнуть к чувству падения, приноровиться к тяжелому обмундированию и научиться справляться с отказами снаряжения.
Благодаря этим тренировкам, поднимаясь все выше по уровням сложности, ни один из которых нельзя пропустить, курсант учится покидать борт самолета с командой парашютистов и готовится к одновременному десантированию вместе с тридцатью сослуживцами. Он учится правильно открывать люк самолета, верно вести счет и в нужный момент либо ощущать, как начинает раскрываться парашют, либо тянуть шнур запасного парашюта, освобождать запутавшиеся тросы, избегать столкновения, держаться против ветра, не создавать воздушных ям партнерам по прыжку. Изучаются тонкости ночных и дневных прыжков при разном ветре и погоде. Курсанты учатся приземляться на деревья, на линии электропередач и на воду.
Нужно приобрести множество знаний и навыков. Что касается практики, то она по определению носит интервальный и перемежающийся характер — ведь курсанту приходится ждать своей очереди на каждом этапе обучения: в макете самолета, на прыжковой платформе, на тренажерах. Интервалы нужны и для того, чтобы успеть овладеть всеми навыками и свести все знания воедино. Наконец, если к третьей неделе курсанта еще не отчислят, он будет допущен к настоящим прыжкам: надо будет пять раз десантироваться из военного самолета. После обучения и пяти успешных прыжков курсант получает эмблему парашютиста и сертификат воздушного десантника.
На третьем прыжке Миа оказалась у люка первой из 14 военнослужащих. Еще 14 ждали своей очереди у противоположного люка. «Что должен делать первый в группе, в данном случае я? Надо передать вытяжной фал сержанту-десантнику, следить за световой сигнализацией — красный фонарь горит или зеленый — и ждать сигнала: сначала минутной готовности, затем 30-секундной готовности. Я стою в проеме несколько минут и смотрю вниз. Трудно представить себе более прекрасное зрелище, но как же мне жутко! Передо мной никаких препятствий, ни о чем не надо беспокоиться, только ждать команду “Пошел!”. Из соседнего люка выпрыгивает парень, я следом, начинаю отсчет. И вдруг на счете “четыре” меня со всех сторон окружает зеленый парашют! Это совершенно точно не мой парашют. Я бы почувствовала, как он раскрывается, ощутила бы рывок. Тогда я понимаю, что нахожусь на куполе парашюта первого десантника, потом как бы выплываю из его купола и отдаляюсь».