Заповедь Варяга
Шрифт:
– Слушай меня! – жестко проговорил Варяг. – Когда легавые явятся и станут спрашивать, что случилось, всем говорить, что они порезали друг друга, ясно? – обвел он затаившихся бомжей долгим пристальным взглядом. – Иначе вам не жить!
– Мог бы и не стращать. Что мы, без понятия, что ли? – обидчиво произнес один из бомжей, затаившийся в темном углу. – Все скажем, как надо.
Неожиданно к Варягу подполз один из сокамерников. Все то время, пока длилась драка, он просидел у стены, с интересом наблюдая за происходящим. Лицо его заросло густой темно-серой бородой, черт лица было не разобрать из-за толстого слоя грязи.
– Я уж думал, ты не отобьешься. Сколько же их было! Вон, глянь на Антоху, – показал он взглядом на
Владислав с интересом посмотрел на бомжа:
– Откуда ты меня знаешь?
– А ведь ты меня не признал, Варяг. Мы с тобой, было время, в корешах ходили, одну пайку ели, – в голосе бродяги прозвучала обида, замешанная на гордости.
Варяг брезгливо поморщился:
– Фуфло не толкай, у меня среди «чертей» приятелей нет!
– Я – Васька Котлас. Может, помнишь? – с надеждой спросил бродяга.
– Котяра?! – удивленно воскликнул Варяг.
– Вижу, что не забыл, – удовлетворенно произнес бомж. – Ты вон в верхах, – поднял он глаза к потолку, – а я здесь как червь ковыряюсь.
Варяг криво усмехнулся:
– Каждому свое!
О Котяре говорили многое. Впрочем, он того заслуживал. В прошлом он был известный вор, но за какую-то провинность его разжаловали из блатных в мужики, а откинувшись, он был отторгнут воровской семьей и скоро совсем скатился, превратившись в бомжа. Но свои воровские привычки Котяра сумел внести и в среду бичей, среди которых было немало людей с уголовным прошлым. Они взирали на отверженного блатного как на небожителя и любое его слово воспринимали как откровение апостола. А скоро он сумел распространить свое влияние едва ли не на все общины Западной Сибири. Он установил в отношениях между группами жесткую иерархию, а за неповиновение карал смертью. И не однажды опера находили в длинных тоннелях канализаций закоченевшие тела бродяг с проломанными черепами. Котяра сумел организовать свой общак по принципу воровского, и в его необъятный карман стекались денежки едва ли не со всего региона.
Драная одежда для Котяры была неким маскарадом. С его-то состоянием он мог менять костюмы от Версаче едва ли не каждый день. Свои многочисленные сокровища он прятал в горшках и кастрюлях в разных концах Западной Сибири. Совершенно безболезненно для собственных накоплений он мог купить дом на Рублевском шоссе и обзавестись целым гаражом престижнейших автомобилей, но бродяжья жизнь засосала его настолько, что даже приемник-распределитель был для него куда уютнее квартиры с белоснежными простынями. А года два назад ему кто-то проломил череп, и Вася Котлас заметно тронулся умом. Варяг внимательно всмотрелся в его лицо. Внешне ничего не разглядеть, правда, губы чуток перекосило, но рассуждает здраво. Варяг отряхнул с одежды сгустки крови. От былого великолепия костюма не осталось и следа. Еще день посидишь в «бичарне» и сам в «черта» превратишься.
– Не хотел тебе говорить, больно гонору в тебе многовато... Но старая дружба не забывается. Тут барин шепнул нам, что приведут вора... Братва даже отвела тебе место у дверей. Но кто бы мог подумать, что этим вором окажешься именно ты!
– Ну, теперь узнали! – рот смотрящего на мгновение исказила кривая ухмылка.
– Это уж точно... И еще я хотел сказать тебе: бойся Шункова, он тебя не оставит, пока со света не сживет, – шепотом произнес Котлас.
– Еще посмотрим, кто кого, – ощерился Варяг. На него неожиданно навалилась усталость, но он понимал, что расслабляться никак нельзя.
– Видно, чем-то ты ему крепко не угодил. Чем он больше скалится, тем сильнее его нужно опасаться, – все тем же шепотом продолжал вещать бомж.
– Не привык я бояться, – вяло отмахнулся законный.
– Смотри, я тебя предупредил... Народу здесь множество. Едва ли не каждый день кого-нибудь убивают. И дела никому
Варяг не сомневался в том, что Котяра говорил искренне.
– Хорошо... Я это учту.
Сейчас Варяг представлял собой сплошной оголенный нерв. Дотронься до него, так мгновенно ударит разрядом. В таком состоянии Владислав способен был не спать несколько дней кряду. Посмотрев на застывших бомжей, он зло усмехнулся – напрасно ждете – и поудобнее взял нож.
– Без обид, – протянул Котяра.
– Мне нужна твоя помощь, – неожиданно проговорил Владислав.
– Вот оно что, – насторожился бывший вор. – Странно все это получается, меня ты как будто бы презираешь, а за помощью все-таки обратился. Тебе это не в подлянку?
– Угомонись! – оборвал Варяг.
– Ладно, чего хотел?
– Нужно передать маляву на зону. У тебя есть кто-нибудь на примете, кто на благое дело пойдет? – спросил законный.
Вася Котлас на мгновение задумался, а потом отвечал:
– Я могу на маяк пойти, но фарта не обещаю! Обмельчал нынче народец... А потом, менты шмонают на выходе. За такое дело могут не только краску пустить, но и в кичеван усадить.
– Знаю, – негромко согласился Варяг.
Носитель малявы всегда считался человеком неприкосновенным, и каждый, кто отваживался поднять на него руку, подлежал немедленному уничтожению. Гонцу полагалось оказывать всякое содействие, потому что он являлся носителем воровской мысли, а следовательно, работал на воровское сообщество. Часто в ксивах находились рекомендации на коронование, от них могла зависеть не только судьба отдельного человека, но и спокойствие целой колонии. Бывало, что малявы призывали к неповиновению, случалось и обратное – одного письма законного вполне было достаточно, чтобы усмирить нарастающий бунт. Самое сложное заключалось в том, как спрятать маляву: послание подшивали в одежду, прятали ее в подошве, случалось, и проглатывали, чтобы потом отыскать в сгустке фекалий. Донести маляву до назначения был воровской подвиг, который всегда оценивался очень высоко. И Варяг знал немало примеров тому, что будущие законные начинали свою карьеру именно как гонцы. За носителями воровских писем охотились оперативники, и если гонца все-таки удавалось изловить, то обращались с ним всегда сурово: кидали в ШИЗО, сажали в пресс-хаты, добавляли срок.
– Кто же провод может натянуть?
– Давай я попробую, – неуверенно предложил Вася Котлас.
Котяра не забыл, что быть почтальоном почетно, тем более если малява будет написана таким известным вором, как Варяг. Скорее всего, доставкой послания Котяра хотел замолить некоторые грешки перед воровским сообществом. Авось спишут! Самое большее, что Варяг мог сделать для бывшего приятеля, так это дать свое согласие на доставку малявы. Варяг оценил его маленькую хитрость и сдержанно отвечал, улыбнувшись:
– По-видимому, у меня нет другого выхода, да и лучшего гонца, чем ты, отыскать невозможно.
– Слава богу, что менты до сих пор не знают, кто попал к ним в приемник, а иначе уже давно упрятали бы меня на кичу. Сейчас я косяка прогоняю, а ксива у меня – чистяк. Думаю, что уже через день-другой откинусь.
– Хорошо.
Варяг достал из кармана блокнот, вырвал крохотный листок бумаги и быстро, размашистым почерком, принялся писать:
«Привет, братва, с поклоном к вам Варяг! Нет на Руси правды. Дубаки заперли меня в гадючник, хотели бросить на бригаду и учинить над смотрящим живодерню. Не оплошал – перышком отмахался. Шесть холодных по углам раскидано. Хотели из вора в законе сделать вора в загоне. Фуфло им глотать! Не вышло. На том стою. Теперь настал ваш черед. Поднимите в чалке кипеш, да такой, чтобы ментярам, сукам позорным, еще долго екалось! Воры, кому, как не нам, сторожить закон справедливых людей. Бог вам навстречу. Смотрящий Варяг».