Заповедь Варяга
Шрифт:
– Выходит, что разговора не получилось? – вздохнул Лукьянов. – Жаль... Я очень рассчитывал на вас. Ну что ж, оставим все, как есть. Надеюсь, что эта встреча не омрачит нашей дружбы, – поднявшись, он протянул руку Семену Лившицу.
Рукопожатие получилось крепким, расставались с улыбками, правда, натянутыми. Провожая банкиров до дверей, Валерий Валентинович говорил:
– Прошу вас не обижаться на меня. В знак дружбы хотелось бы подарить вам небольшие сувениры на память о нашей встрече, – с этими словами он сунул руку в карман и вытащил из него три красивые ручки. – Купил их в Берлине, когда ездил с правительственной делегацией. Я, как школьник, как увижу подобную красивую вещицу, не
Через окно Валерий Валентинович наблюдал за тем, как банкиры весело шли к калитке. Судя по тому, как они спешили, настроение после отказа вице-губернатору у них явно улучшилось. Где-то их можно было понять: и денежки сберегли, и, похоже, отношения с Лукьяновым не особенно испортили. Даже старый Лившиц спешил так, будто бы вместо рук к его бокам были прилажены крылья архангела. Валерий Валентинович включил сотовый:
– Проследить за банкирами. Мне важно знать, куда они отправятся.
– Будет сделано, – раздался голос одного из его доверенных.
Семен Лившиц имел привычку работать в своем кабинете далеко за полночь: полистать еще раз отчеты, завизировать кое-какие бумаги, хлебнуть крепкого чайку, больше напоминающего зоновский чифирь. Вот и сегодня он расположился в мягком удобном кресле, намереваясь углубиться в записи...
Взрыв прозвучал в одиннадцать часов вечера. Его жертвой стал хитрейший Семен Лившиц. Взрывная волна перевернула тяжелый книжный шкаф, разбросав бухгалтерские тома по паркетному полу, выбила окна, просыпав горсти осколков на тротуар. И – что самое страшное – снесла половину черепа банкиру, заставив его успокоиться навек среди вороха разбросанных бумаг.
Второй взрыв прогремел ранним утром. Краснощекий щеголь-банкир, больше смахивающий на завзятого пивника, чем на финансовую акулу, любил просыпаться ранним утром, взбодриться крепким кофе, чтобы завести себя на следующие двадцать часов работы. Это утро ничем не отличалось от предыдущих. Он проснулся ровно в полшестого, стараясь не разбудить жену, протопал на кухню и включил кофейник, после чего принял прохладный бодрящий душ. И только после этого взялся за бумаги. В его портфеле скопилась целая папка документов, безотлагательно требующих рассмотрения. Нужно было купить несколько тонн меди и переправить ее в Финляндию, подобная акция принесет ему чистой прибыли почти в двадцать миллионов долларов. Затем обыкновенная текучка: одного клерка следовало рассчитать. Парень больше думал о зарплате, чем о работе, и принять другого, молодого, честолюбивого, желающего получить едва ли не все сокровища мира... Жена, перепуганная взрывом, обнаружила мужа посреди комнаты. На изувеченном трупе, словно гробовая доска, лежал дубовый неподъемный стол.
О том, что ему не удастся остаться в стороне, банкир Владлен Тарасов, тот самый усатый «студент», что приезжал на дачу Лукьянова со своими коллегами, понял сразу, едва официально было объявлено о приватизации заводов. Уже на следующий день его опасения оправдались сполна. Утром к нему прибыли курьеры от Шевалье, которые мягко настаивали на предоставлении кредитов, разумеется, беспроцентных. Не оговаривалась даже доля банка в этом прибыльном деле, что чрезвычайно не понравилось Тарасову. С недавнего времени он превращался в некую дойную корову и предчувствовал, что, когда молоко иссякнет, его, как ненужное животное, пустят на мясо.
Впервые Тарасов обратился за помощью к Шевалье три года назад, когда хотел стать единоличным хозяином банка. Шевалье он знал как человека, способного выбить из должника кредит. Пятьдесят тысяч долларов наличными
Банк продолжал развиваться. Но вместе с тем Владлен понимал, что накопленные деньги не имеют к нему никакого отношения, его часть составляет ровно столько, чтобы содержать дом да покупать жене ко дню рождения недорогие золотые безделушки. И вот сейчас следовало готовиться к большим переменам, которые, надо думать, были не самыми радужными. Подобные преобразования Тарасов всегда ощущал кожей. Причин для беспокойства было две: первая заключалась в том, что Шевалье начал неожиданно нервничать, чего раньше за ним не наблюдалось, а во-вторых, он не пожелал ограничиться выданным кредитом и потребовал крупную наличку, поставив под удар ряд важнейших сделок.
Противиться желанию вора было так же бессмысленно, как противостоять заходу солнца. Не выделить ему кредита было равносильно тому, чтобы лично поставить подпись под своим смертным приговором. Хорошо хоть, с помощью старого хитрого лиса Семена Лившица удалось отказать могущественному вице-губернатору. Владлен знал, что Лукьянов просто так не откажется от своих планов и еще не раз потребует денег. Деньги, проклятые деньги – всем они нужны и все готовы ради них на все.
Банкир понимал, что играет с огнем, вернее, с двумя огнями: Шевалье и Лукьяновым. Но сейчас угроза, исходящая от Шевалье, казалась ему страшнее. Он усилил свою охрану, приказал как можно тщательнее осматривать перед выездом свои многочисленные машины.
Дешевые машины Владлен Тарасов не уважал, как правило, они ненадежны. Он предпочитал не экономить на собственной безопасности. В его автопарке имелось три «Мерседеса» с бронированными кузовами, каждый стоимостью почти в двести тысяч долларов.
Сегодня Тарасов решил сократить свой рабочий день – впереди была встреча с Шевалье, и нужно было обязательно рассказать ему о состоявшемся разговоре с вице-губернатором. Пусть знают, на какую высоту замахнулись. Следом за «Мерседесом» двигался «Гранд-Чероки», в салоне которого сидело четверо телохранителей. На коленях у каждого по пистолету-пулемету «кипарис». Багажник джипа был доверху набит патронами, и в случае необходимости ребята могли выдержать продолжительный бой. Тарасов пытался успокоиться – ничего еще не проиграно, надо, как Колобку, уйти и от волка – Шевалье и от медведя – Лукьянова.
Взрыв застал «вечного студента» в «Мерседесе» в тот самый момент, когда он разложил на заднем сиденье поднакопившиеся бумаги. Взрывная волна, контузив банкира, выбила люк на крыше автомобиля. Именно это обстоятельство спасло Тарасову жизнь. В утренних новостях по всем каналам прозвучало сообщение о терактах, в результате которых погибли два виднейших банкира Санкт-Петербурга, а третий – тяжело ранен.
Банкира поместили в госпиталь при Военно-медицинской академии. Весь этаж был перекрыт милицией, а у дверей палаты, в которую был помещен контуженый банкир, дежурил СОБР. Уже в полдень к Тарасову пожаловал молодой симпатичный человек в дорогом костюме. Держался он весьма вежливо, заметив стоящий у окна свободный стул, попросил разрешения присесть. Тем не менее было очевидно, что, несмотря на молодость, он очень влиятелен. А иначе каким образом ему удалось без шума преодолеть тройной кордон милиции? Оглядев раненого, он с сочувствием спросил: