Заповедник
Шрифт:
– Должен вам сказать, – сообщил Законник, не прекращая высмаркиваться, – Вы – мой любимый писатель.
Не бог весть какой комплимент, но Писателю он сразу показался более симпатичным. Это тоже за ним водилось. Он даже подозревал – относись к нему хорошо сам черт – он отвечал бы взаимностью. Но это был страшный секрет Писателя, даже больший, чем пересаженные волосы.
– Этот ваш полицейский цикл – это сильная вещь, настоящая честная драма!
– А, – теперь Писатель постарался изобразить улыбку. Самое обидное, что может быть – писать пародию на воровские
– Видите ли, я как раз приехал в ваш город, чтобы брать интервью у разных интересных людей для моей новой работы, – начал он.
– Интервью? Как интересно! О чем же?
Интервью – 3, объект «Законник»:
…почему вот вам нравится ваше занятие?
Законник: Я бы употребил такое слово, как призвание! Нет-нет, я бы сказал – миссия! (с внезапным оживлением) да, миссия! Знаете, в нашем уставе, который чтит каждый внашей службе, от меня, до последнего уборщика… или первого уборщика? Как литературнее сказать? Там сказано «служить и защищать», и это прекрасные слова… что?
Писатель (громче): …говорят о репрессиях и коррупции, пытках, наконец!
Законник (настойчиво): Да, служить и защищать!
Писатель: То есть – никаких злоупотреблений властью, политических преследований, в вашем ведомстве нет…
Законник (как с душевнобольным): послушайте, вам, как приезжему, видимо, нужно объяснить некоторые простые вещи. Есть закон и есть плохие ребята, которые его нарушают, хотят установить хаос (или ввести? Как правильнее сказать, чтоб литературно?), смущают мирных граждан, которые хотят стабильности. Мешают работать законно избранным властям… Но знаете, что? Можно ругать порядок, можно. (С чувством) но плохой порядок всегда – всегда! – лучше хорошего хаоса! Это я вам не только как полицейский, – как многодетный отец скажу!
Писатель: Скажите, а вот если бы не служить… хм… и защищать – чем бы вы занимались? Чем-то очень мирным, наверное?
Законник (застенчиво): Вы, возможно, не поверите, но я всегда мечтал быть учителем!
Вторая дорожка:
«…конечно, я хочу доминировать! Чтобы все понимали сразу – пусть я не Шварценеггер, пусть у меня этот вечный долбаный насморк, чтоб ему – но в конечном итоге – все здесь решаю я! Но фишка в том, что доминировать мне приятнее на стороне действующего законодательства. Понимаете, где-то должно быть написано, черным по белому, что я – прав. И уж как я тогда бываю прав!..»
******
– Рад был познакомиться, – заверил Законник. Он привез Писателя в какую-то совсем непроглядную ночь, – Я вас здесь, у стройки высажу, не возражаете? Несколько котлованов – и вы в гостинице!
– Да пожалуйста, – сказал Писатель. Честно сказать, он был просто рад, что его вообще выпускают из этой машины и устремился на свободу, роняя на ходу диктофон.
– Какая интересная модель, – вдруг заинтересовался Законник, – Можно на секунду? Хм. Ну вот, так доверительно разговаривали, а вы, оказывается, все записывали.
Писатель не ожидал, что хилый Законник так хорошо умет метать вещи. Он даже подумал именно в таком порядке – сначала о том, как, оказывается, далеко – прямо в котлован! – такой хиляк может закинуть диктофон. А уже потом опомнился:
– Диктофон! – закричал Писатель страшным голосом, – Там же у меня все, все!
Машина Законника отчаливала невозмутимо, как будто и не такое слышала.
– И че там? Все, что нажито непосильным трудом? – спросил из-за плеча Проводник, опять появившись, как за ним водилось, из ниоткуда.
– Там кого только нет! Там Охотник, он сам мне вчера ночью, пока вы храпели, звонил Вы понимаете, кто такой Охотник?! С ним же вообще никто никогда не разговаривал, и только я…
И тут Проводник его удивил – молча полез вниз, цепляясь, как мартышка, за какие-то леса.
Интервью – 4, объект «Охотник»:
Писатель: Что у вас с голосом, простите?
Охотник: Вы хотите поговорить или будете цепляться к деталям?
Писатель: Просто мне показалось, что вы простужены… Здесь у вас ужасные погоды!
Охотник (нетерпеливо): Какой город, такие и погоды, что вы хотите. Мой голос
изменен, чтобы меня нельзя было по нему узнать.
Писатель: Как я не догадался. Ладно, спасибо, что вышли на меня. Обычно мне в этом городе приходится уговаривать всех, чтобы поговорили.
Охотник: У меня личный интерес – любопытно, что у вас получится. Вы ведь были неплохим писателем…
Писатель (с обидой): Был?
Охотник: Ну, до этой дурацкой пафосной саги о полицейских.
Писатель: Да блин!
Охотник: Что?
Писатель: Ничего, к делу. Вас называют охотником за головами. За кем вы здесь охотитесь?
Охотник: За кем угодно. У меня нет симпатий или антипатий. Я беспри… В общем, беспристрастность – мой девиз. В данный момент у меня крупный заказ от Диктатора – на Бунтаря.
Писатель: Ничего себе. Вы так откровенно об этом говорите. Не боитесь, что я… я ведь и у него интервью буду брать! Когда-нибудь!
Охотник (досадливо): Да бросьте. Разве вам кто-нибудь здесь скажет что-то, что другим не известно.
Писатель: Но в этом же и смысл интервью?
Охотник: Смысл интервью – чтобы тебе прямо сказали то, что все, кому надо, и так уже знают.
Писатель: …эээ, ну что ж! Я задаю этот вопрос всем: зачем вам ваше занятие? Только не говорите, что жизнь заставила! Вы ведь кажетесь умным человеком.