Запойное чтиво

Никулин Андрей Георгиевич

– Шашлыка пока нет, только вон мангал готовим. Могу пока сыра принести, зелени и баранина холодная есть.

– Давай тащи, - я почувствовал чувство голода, и это было хорошим признаком, есть шанс не уйти в запой.

– Что пить будишь?

– Пива две бутылки и похолоднее.

Хозяин отвалил, а я включил мобильник, что бы посмотреть время. 9 утра, рабочий день начался – и, я быстро опять отключился. Не доступен, ни для кого.

Вскоре заспанная и не очень симпатичная русская девчонка (своих женщин чёрные работать не заставляют, зачем, когда полно русских дурочек, которые за копейки будут таскать подносы и собирать грязную посуду) принесла пиво и заказанную еду. Я стал медленно пить пиво прямо из бутылки, закусывая сыром, надо признать очень не дурным. Настоящий сулугуни (а сыр в этой забегаловке позиционировался именно так) я попробовал 1979 году, когда наша туристическая группа совершала катигорийный поход по Северному Кавказу. Да, в далёкой юности я занимался горно-пешеходным туризмом. В седьмом классе к нам в школу пришёл деятельный мужчина и организовал секцию. Владислав Сергеевич (царствие ему небесное и огромное спасибо) был инструктором райкома комсомола и если бы он дожил до перестроечных времён, то наверняка бы развил бурную деятельность, и организовал какой – нибудь успешный бизнес. Хватка была у него что надо! Он и тогда проворачивал с помощью нашей секции, какие - то свои дела (кто не без греха), но мы ему все очень благодарны. Благодаря этому неутомимому маленькому человеку более дюжины мальчиков и девочек из волжского города увидели

горы Кавказа и Памира. Кому ещё так повезло. Так вот, после восьмого класса мы отправились в свой первый настоящий поход, до этого мы обошли почти всю нашу, тогда ещё Горьковскую область. Наш кавказский маршрут пролегал по местам боёв Великой Отечественной войны, без идейной подоплёки Сергеичу ни за что бы было не выбить средства на это мероприятие. А так один из нас тащил в своём рюкзаке мемориальную плиту, с выбитыми именами горьковчан павших на кавказских перевалах и которую мы были должны установить на Санчарском перевале, где происходили ожесточённые бои Красной Армии с горными егерями дивизии вермахта «Эдельвейс». Эту задачу наша группа выполнила, а вот когда мы стали спускаться с перевала, то попали в сильный туман и заблудились. Надо сказать, что туман в горах, это не то, что в городе или даже просто в поле. К тому же пошёл мелкий противный дождь, и быстро надвигались сумерки. И вот мы, уставшие после тяжёлого восхождения, промокшие на сквозь, и немного испуганные лежим, облокотившись на свои немаленькие скажем рюкзаки, и ждём когда наш командир примет решение, куда нам собственно дальше двигаться. И о чудо, послышался лай собаки! Из тумана к нам выбежала здоровая кавказская овчарка, а за ней появился небольшого роста, бородатый, закутанный в бурку человек. Это был пастух. Он отвёл нас к своей хижине, где у костра сидел его внук. В те времена мы ещё все были советские люди, и не какой неприязни и страха друг к другу не было и в помине. И хотя пастух – старик с трудом говорил по-русски, нас это нисколько не напрягало. Зато его внук русским владел очень хорошо и болтал безумолку. Мы, наконец –то смогли снять наши рюкзаки, поставили рядом с хижиной палатки, а старик пригласил нас ужинать, сами варить себе еду, мы уже были не в состоянии. Вот тогда то я и попробовал настоящий сулугуни. Солидный кусок сыра я с дуру обильно намазал аджикой, и, откусив кусок, долго не мог остудить пылающий рот. Внук пастуха, смеясь, протянул мне глиняную чашку с мацони. И только при помощи этого холодного овечьего молока я смог унять пожар в глотке. Все смеялись, и нам было хорошо и спокойно в гостях у этих двух кавказских людей. А, проснувшись на утро, мы увидели перевал весь покрытый жёлто – белыми эдельвейсами. Сомневаюсь, что сейчас, мирные туристические группы бродят по кавказским перевалам и ужинают овечьим сыром и молоком с местными пастухами.

Детские воспоминания, почему – то, расстроили меня, я вообще стал очень сентиментальным последнее время, постоянно наворачиваются слёзы, когда смотрю старые фильмы. Старость, наверное. Я принялся за холодную баранину, обмакивая кусочки в соус – ткемали. Несмотря ни на что я люблю кавказскую кухню. Утолив голод и открыв вторую бутылку пива, я закурил и задумался: « А что же мне делать дальше?». Поехать домой, проспаться до вечера и сделать вид, что ничего не случилось – об этом не могло быть и речи. Раз уж я под таким весомым поводом вырвался из болота жизненной рутины, то нужно было воспользоваться этим по полной программе. «Но что конкретно предпринять?» - думал я, прихлёбывая пивко. Для начала я включил мобильник и почти сразу же он зазвонил. На экране высветилось, что понадобился я Виталику, моему давнишнему школьному товарищу. «А что – это вариант», - с радостью подумал я и ответил.

– Привет! Чего в такую рань?

– Здорово! Да уже 10 часов! – «Не фига себе, время то летит», - я с удивлением посмотрел на часы в телефоне.

– Действительно. Чем обязан?

– Да вот свободный день выдался, дай думаю, позвоню. Может, встретимся?

– Легко. Приезжай на Оку, туда, где летние кафешки стоят, я там зависаю.

– Ты что пьёшь, что ли?

– Давай без поучений! Приезжай.

– Хорошо, сейчас буду.

« Вот и отлично. С Виталиком не напьёшься, а время убить можно. А там глядишь, что – нибудь и подвернётся».

– 2 -

Виталия я знаю очень давно, с первого класса общеобразовательной школы. И что удивительно, мы по-прежнему интересны друг другу. Я терпеть не могу серых, унылых и предсказуемых людей. Виталик же личность по - своему яркая и уж не скучная это точно. Учился в школе он хреново, хотя был из интеллигентной образованной семьи: бабушка – заслуженный врач, мама – майор милиции (уголовный розыск между прочим), а вот отца своего Виталий не знал и по детской наивности говорил, что «папа погиб на войне» (на войне с зелёным змием, надо полагать). Я не знаю, откуда что взялось, может быть, у него дома велись соответствующие разговоры на кухне, или маман с бабушкой слушали «вражеские голоса», но у Виталика была огромная неприязнь к совдепии, и огромная любовь ко всему западному. Его протест тоталитаризму выливался в нежелание учиться. Подсознательно так сказать. Прогуливая уроки, связался со шпаной, начал курить с шестого класса и наверняка уже попивал портвейн из горлышка в какой – нибудь подворотне. Кстати, принципиально не носил пионерский галстук, что не помешало стать, когда это было положено, комсомольцем. Мы с ним сошлись на любви к спорту. Уроки физкультуры были одни из немногих, которые Виталий посещал исправно, и вообще был спортивным парнем. Мы с ним вместе ходили в баскетбольную секцию при нашей школе, увлекались настольным теннисом, занимались футболом. А в седьмом классе к нам на урок пришла знаменитая легкоатлетка и мы с Виталиком стали бегать с барьерами. Надо сказать, что мы учились в очень примечательной школе. Мало того, что она находилась в центре самого престижного района города, но и носила имя В.И.Ленина. А это в те годы кое о чём говорило, имя вождя мирового пролетариата абы кому не давали. И поэтому мы просто были окружены заботой всевозможных детско-юношеских организаций, два - три раза в год к нам приходили (заметьте сами приходили) тренеры по различным видам спорта. Куда нас только не приглашали: прыжки с трамплина, современное пятиборье, лёгкая атлетика. Помимо этого сами наши учителя физкультуры вели всевозможные секции: баскетбол, волейбол, лыжи, настольный теннис. И всё это было бесплатно. Но, а эксклюзивом стало конечно организация секции горно-пешеходного туризма, о которой я уже упоминал. Вот именно там мы и сошлись с Виталиком (руководитель нашего туркружка не смотрел в дневник на оценки, как впрочем, не смотрели на них и в других секциях, где нам приходилось заниматься), особенно после седьмого класса, когда мы пошли в наш первый большой поход по одному из притоков Волги. Это был 1978 год и как раз в те дни проходил в далёкой Аргентине чемпионат Мира по футболу. Виталик взял с собой маленький транзисторный приёмник и мы, затаив дыхание, слушали репортажи о матчах с далёкого континента. После этого лета мы стали сидеть за одной партой, к тому же переехали почти одновременно в один микрорайон и наши семьи поселились в соседних домах. Я стал частым гостем у Виталика дома. Его мама и бабушка чуть ли не молились на меня, а как же: один из лучших учеников класса (ваш покорный слуга) стал дружить с их балбесом. Что, правда, то, правда, сойдясь со мной, Виталик отошёл от своих друзей – хулиганов. Мы увлекались спортивной статистикой, часами могли, сидя в читальном зале библиотеки, выписывать в особые тетради результаты футбольных матчей и других соревнований. Мы жили в мире спорта. Резались в настольный хоккей (причём если я всегда играл за сборную СССР, то Виталик всегда против) и придумали потрясающую игру «лягушачий футбол»: где всё было как в настоящем, только футболистами были сложенные из тетрадного листа лягушки. Я так думаю, что это лучше, чем целыми днями торчать у компьютера. Но детство

кончилось, после школы я с трудом поступил в институт, а Виталик отправился в армию. Я так думаю, что у его матери была возможность «отмазать» сына от «сапогов и портянок», но она не стала этого делать. Почему - то в наше время служить Родине считалось священной (ни грамма пафоса) обязанностью каждого мужчины. А ведь в 82 – ом был Афган, самое его начало. Но Виталик попал служить под Москву. И по его рассказам бы было лучше под пули в Афгане, чем под сапоги и кулаки казахов и узбеков. «Дедовщина», которую так боятся активистки из «Комитета солдатских матерей», была не в пример нынешней. Сейчас, по крайней мере, в армии нет «чурок» и «чурбанов», я думаю расшифровывать эти термины, надобности особой нет. После армии Виталик женился, и я был у него свидетелем на свадьбе. Надо сказать, что я выступал в этой роли пять раз. Пятерых своих друзей – товарищей женил, и что вы думаете, все они преспокойно развелись со временем, кто раньше, кто позже. У меня во время бракосочетания вообще свидетеля не было, вернее жёнина подруга исполняла роль обоих свидетелей, так вот получилось, и, тем не менее, мы живём уже почти 30 лет. Но, это так – информация к размышлению. А дальше наступили 90 – ые. Я полез в бизнес и нажил только долги и проблемы, Виталик тоже что – то там пытался шустрить (а кто в те времена не пытался?!). Но в отличие от меня, он никогда не был лидером, а всегда был ведомым. Это может, и спасло его от неизбежных по тем временам неприятностей. Мы иногда встречались, выпивали, но, слава богу, никаких общих дел не имели, а то бы сейчас наверняка у меня бы было одним товарищем меньше. Я специально не употребляю слово «друг», друзьями мы некогда не были. Мы практически не общались лет восемь, я, правда, заходил к нему в поисках денег на выпивку, он, когда давал, когда нет, да ещё начинал читать мне мораль. Он тогда уже жил с другой женщиной, моложе первой жены, а потом сошёлся и с совсем девчонкой, которая тянула из него деньги. Вот, наверное, в тот период он и пристрастился к наркотикам. Потом уже я узнал, что Виталик даже сам торговал кокаином, разбодяживая дозы. Молодая пизда требовала много денег. После того как я чудом выбрался из своих проблем, мы стали встречаться чаще. Ходили на футбол, напивались, если я не был «под уколом», и всё чаще я стал замечать за ним некоторые странности в поведении. До того я редко сталкивался с наркоманами и поэтому не сразу мог понять, что мой товарищ часто под кайфом. Виталик меня стеснялся, не думаю, что бы он боялся, что я его заложу, но при мне никогда не употреблял. Пока однажды, я не пришёл к нему без звонка и не застал его во время ломки. Потом приехал его приятель (я вот не знаю, как у наркоманов называются люди, с кем вместе принимаешь, у нас, у алкоголиков это – собутыльник, а у них, наверное, и нет такого слова, наркота – дело индивидуальное) и они стали нюхать кокс, уже нисколько меня не стесняясь. Не скажу, чтобы я был сильно поражён, что – то подобное я и предполагал. Потом уже Виталик рассказал мне о своём драг – дилерстве, об охуенном оргазме под кайфом, о том, как он вместе со своей молоденькой пиздой разбавляли дозы на продажу, и торчали на с экономленном порошке, проводя ночи в непрерывной ебли. Всё закончилось, как и должно было закончиться. Дозы стали увеличиваться, денег перестало хватать, тёлка почуяв, что кайф кончился, а просто жить с сорокалетнем мужиком скучно, слиняла. Квартира превратилась в притон, и однажды Виталика чуть самого не грохнули, его же гости. Тут подсуетились мать с сестрой и успели продать его квартиру, пока у него не забрали её за долги. Виталик стал жить с родственниками, но торчать не перестал. В ход пошли вещи сестры и матери, а когда не удавалось, что- нибудь вынести он начал приходить ко мне и просить денег. Я давал по началу, но потом мне это надоело, и я стал его гнать. Да я просто отвернулся от него. И тут его мама (слава нашим матерям, только они не бросают нас в беде!) нашла каких то людей, которые увезли Виталика в некий приют (или лечебницу, или скит – хрен его знает), где лечат наркоманов. Как потом оказалось, это был приход евангелистской церкви. Вы сами прекрасно понимаете, что наркомана вылечить не возможно. Реально только заменить наркотики, чем - то другим. И этим другим для Виталика стала вера. Он вернулся через полгода, и его нельзя было узнать. В первый раз после возвращения он пришёл ко мне с библией в руках. Я поначалу подумал, что это напускное, Виталик быстро попадал под чьё – либо влияние, но он и до сих пор продолжает при наших встречах внушать мне «слово божье», ходит по воскресеньям в храм, не сквернословит, а про наркотики и не вспоминает. Что ж я рад за него.

– 3 –

Мне принесли ещё пару холодного пива, когда появился Виталик. Спиртное он не пьет, и я попросил для него кофе и стакан яблочного сока. Виталий невысокого роста, фигура пацана, и он и в 50 и в 70 будет Виталиком, ну может быть «дядя Виталик». Он и одевается как тинэйджер, любит яркие тряпки, зато носит усы и академическую бородку. Вот таков мой друг детства, наркоман в «завязке», а сейчас ярый сторонник учения евангелистской церкви.

– Ты, чего это Андрюха, развязался что ли? – с места в карьер, начал свои поучения мой школьный товарищ.

– Ты видишь, я пиво пью, - мы пожали друг другу руки, и Виталик сел за столик.

– Если пиво – значит, будет и водка.

– Нет, водки не будет, а будет вино. Ладно, хорош. Давай лучше скажи «почём опиум для народа», - я всегда посмеивался над его религиозностью. Мне всё равно казалось, что всё это временная блажь. Что ему просто нравилось выказывать себя как проповедника, вот и сейчас наверняка начнёт меня агитировать.

– Не можешь ты соблазнам противостоять. Я сколько раз предлагал тебе сходить к нам на проповедь, легче бы стало в борьбе с искушениями, - ну, что я вам говорил?

– Виталик, а я сколько раз тебе объяснял, что я воинствующий атеист. А если я и посещаю церковь, то только нашу православную. Я русский человек, а религия наша – это православие. И твои американские друзья меня никогда не получат!

– Да я к Богу тебя прийти призываю, а не конкретно в какую то веру обратить хочу! Просто у нас в храме нет жирных попов в золотых рясах, не надо бить поклоны и креститься. Вера не в том, какую свечку ты поставишь – за рубль или за тысячу, вера - она должна быть в тебе. У нас простыми словами, без всяких там «еже еси на небеси», разъясняют библию. Это ведь руководство к действию – не больше и не меньше. Там, даже написано, что нельзя изображать Бога – а вы на иконы молитесь!

– Про изображения это по – моему в Коране написано.

– Вот – вот, вы даже библию то читать не умеете!

– Ну ладно, хватит. Каждую нашу встречу одно и тоже.

Но куда там! Виталик сел на своего любимого конька, входя в роль белого проповедника в племени туземцев. Мне даже иногда казалось, что он выполняет задание своих пастырей по привлечению новых адептов своей церкви. Намекнуть на это я не решался, не хотел обижать. Может он действительно от чистого сердца говорит, а я тут со своими намёками.

И я просто слушал, не перебивая. Пил пиво (наверное, уже шестую бутылку), потихоньку пьянел, курил сигареты. Речь Виталика убаюкивала меня на столько, что я почувствовал, что у меня закрываются глаза.

– Давай о мирском поговорим, - и я встряхнул головой, отгоняя сон.

– Хорошо. Что ты тут делаешь посреди рабочего дня?

– Во – первых даже если я и не на работе, то я работаю (и я постучал себе по голове), а во – вторых, почему ты сам здесь, а не на каком – то объекте (проповедник трудился сантехником), а?

– Я на сегодня взял выходной. У нас сегодня проповедь пастора из Германии – очень хотелось послушать.

– А тебя что, мужики из бригады вот так вот легко отпускают слушать очередного шарлатана, а сами вместо тебя работают?

– Опять ты за своё! А пацаны сами мне сказали, что бы я сходил, а потом им рассказал.

– А! Ты и их значит, уже обработал!

– Трудно с тобой, Андрюха разговаривать!

– Это точно. Я слишком реалистичный человек. Мне, что вы, что наши попы – всё едино. Ну, не верю я в «царство божие». Я верю в «причинно – следственную связь» и баста! Видать пионерия и комсомол хорошо со мной в своё время поработали.