Запретная женщина

Кендрик Шэрон

«Все это слишком хорошо, так не бывает», – предупреждал ее здравый смысл. Или это были отголоски оставшейся с детства привычки всегда воображать себе самое худшее, чтобы быть морально готовой на случай, если окажется права?

Эшли оделась, спустилась вниз и разожгла камин. Когда Джек вернулся, ее сердце беспокойно забилось при виде его хмурого лица.

– Что-то случилось?

– Я столкнулся с Кристин, – ответил он после паузы.

– Ох.

– Она была несколько удивлена, увидев меня с фильмом «Дневник Бриджит Джонс» и пакетом попкорна.

– Могу себе представить.

Что ты ей сказал?

– Ничего, – сказал он холодно, протягивая Эшли диск. – Я не считаю нужным объяснять свое поведение никому, тем более собственной экономке.

Эшли ощутила, что атмосфера в комнате сгустилась от напряжения, потому что внезапное высокомерие Джека ярко высветило их неравенство, еще раз подчеркнуло разделяющую их социальную пропасть. Но тут же отвлеклась на еще более тревожную мысль о подозрениях, которые могли зародиться в голове Кристин. Станет ли это концом их связи с Джеком? Не поторопится ли он разорвать отношения до того, как пойдут слухи? «Я не могу допустить, чтобы все закончилось! – истово шептала Эшли про себя, закидывая руки ему на шею и поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его. – Я хочу быть с ним так долго, как только можно!»

Мгновение Джек стоял неподвижно, но нежность ее поцелуя, как всегда, заставила его растаять.

– Ох, Эшли, – пробормотал он, – я тебя не заслуживаю.

– Может быть.

Они устроились на диванчике перед телевизором. «Дневник Бриджит Джонс» был одним из любимых фильмов Эшли, но она быстро поняла, как трудно уследить за сюжетом, если одновременно занимаешься любовью с мужчиной вроде Джека Марчанта. Потом он отнес ее наверх, медленно раздел и устроился рядом, подперев голову кулаком и созерцая ее обнаженное тело на залитой лунным светом постели.

– Знаешь ли ты сама, какая ты потрясающая женщина?

– Во мне нет ничего особенного, Джек.

Он покачал головой. Эшли заблуждалась на свой счет, но вряд ли ее можно было подозревать в кокетстве. Если бы она не была особенной, Джек не стал бы настаивать на необходимости хранить тайну. Правда, после сегодняшнего многозначительного прищура Кристин режим секретности, скорее всего, превратился в формальность…

Задумчивое настроение не покинуло Джека до следующего утра, поэтому Эшли, проснувшись, первым делом принялась молча ласкать и тормошить его, пока он не рассмеялся от удовольствия.

После любви она склонилась над ним, щекоча волосами его лицо.

– Это было лучше всего на свете.

– Ты говоришь так каждый раз.

– Потому что это правда. – Она поколебалась. – Ты замечательный любовник, Джек.

Он услышал неловкость в ее голосе, уловил миг колебания, но застенчивая искренность Эшли сделала комплимент более приятным, чем все, что ему доводилось слышать в подобных обстоятельствах раньше. «Она ангел, – думал Джек. – Мягкая, добрая, нежная». В ее объятиях он испытывал такое полное, гармоничное счастье, о котором и мечтать не мог. «И что мне теперь с этим делать?» – укоризненно спрашивала его совесть. Он полежал немного, глядя в потолок, потом поднялся и взял что-то маленькое из домашнего сейфа.

Эшли сонно наблюдала за ним, вспоминая найденный в кабинете

лазоревый женский шарф, о котором так и не набралась смелости спросить. Но момент для расспросов прошел, к тому же это больше не казалось важным. Теперь ничто не имело значения, кроме происходящего между ней и Джеком волшебства. Можно ли назвать его любовью? С ее стороны – безусловно, а Джек… Джек не выдавал своих чувств. Эшли допускала, что скрытность осталась ему в наследство от армейской службы вместе с ночными кошмарами.

Но все эти мысли вылетели из ее головы, когда он приблизился, крепко сжимая что-то в кулаке, и сел на край кровати.

– У меня есть… вещь, которую я хотел бы тебе подарить.

Выражение лица Джека заставило ее сердце пропустить удар. Эшли не нашла бы слов для его описания, даже если бы в столетнем возрасте решила вставить этот эпизод в свои мемуары.

– К-какая… вещь?

– Вот это. – Джек медленно разжал пальцы.

На ладони лежало платиновое кольцо с большим прямоугольным бриллиантом в окружении камней поменьше. Кому-то оно могло показаться старомодным, но Эшли понравилось с первого взгляда. Она нерешительно подняла глаза на Джека.

– Оно принадлежало моей матери, – ответил он на молчаливый вопрос. – Я хочу, чтобы оно стало твоим.

– Почему?

– Сама не догадаешься?

– Я могу попытаться, Джек, но очень боюсь, мое предположение окажется неверным. Кольцо – странный подарок для любовницы. Даже я, с моим скудным опытом в таких делах, знаю, как легко увидеть за этим жестом что-то другое.

– Вряд ли у этого жеста может быть много интерпретаций. – Он взял руку Эшли в свою. – Но во избежание ненужных сомнений… Что, если я скажу, что люблю тебя и хочу в один прекрасный день назвать женой? Что, если ты по кирпичику отстроила заново мою разрушенную душу, и я не могу представить себе жизни без тебя?

Эшли пристально поглядела на Джека, словно ожидая, что он вот-вот рассмеется и скажет, что его признание – шутка, а кольцо – бижутерия. Но его черные глаза были убийственно серьезны.

– Джек… – Эшли так дрожала, что не смогла продолжить.

– Я тебя шокировал?

– Еще бы.

– Но не удивил, верно? Прежде чем ответить, подумай о нас, Эшли. Разве мы не подходим друг другу как рука и сделанная по ней перчатка? Разве к нам нельзя применить определение «половинки одной души», которое я всегда так презирал? Это чувство возникло у меня с самой первой нашей встречи: когда смотришь в глаза другого человека и понимаешь, что нашел свой дом. А у тебя?

Эшли кивнула. Она с трудом сохраняла самообладание и смотрела на кольцо, страшась обжигающего взгляда, под которым так просто было растаять в безвольную кашу и наделать глупостей. Ведь Джек только что произнес слова прямо из ее недосягаемой мечты – и они позволили ей краешком глаза взглянуть на счастливый, полный любви мир, о котором она знала, но частью которого никогда себя не ощущала. До этого момента, давшего ей законное право мечтать.

– О, Джек, я в жизни не видела ничего красивее, – прошептала она. – Но мне не нужно кольцо, чтобы любить тебя. Мне кажется, я любила тебя всегда.