Запретное желание
Шрифт:
Подарок был действительно хорош. Эмма обладала потрясающими ногами – стройными и загорелыми. И потрясающими руками. И все же взгляд Стоуна остановился на ее груди, когда она подошла ближе, закатала рукав его толстовки и протерла кожу антисептической жидкостью. Ее собственная кожа казалась такой гладкой и бархатистой, что рот Стоуна помимо воли наполнился слюной. От Эммы исходил восхитительный аромат. Она пахла…
– Ой!
Эмма залепила место укола пластырем.
– Рука скорее всего будет болеть в течение нескольких дней.
– Но у меня завтра
– Может, мне стоило сделать этот укол вам в зад?
Стоун рассмеялся, однако, посмотрев на лицо Эммы, понял, что она не шутит.
– Вы и впрямь очень злая.
Эмма улыбнулась, а потом наклонилась, чтобы поднять халат, и взору Стоуна предстало захватывающее дух зрелище.
– Знаю. Хотите мое мнение? Вам не стоит завтра карабкаться на гору. Во всяком случае до тех пор, пока ваши раны не затянулись полностью. Вам вообще не стоит завтра ничего делать.
С этими словами Эмма вновь надела халат, а потом выпроводила Стоуна за дверь и закрыла ее изнутри на задвижку.
Воспоминания о ее теле преследовали Стоуна по пути домой, в душе, и всю ночь в постели, порождая невероятно мучительные эротические фантазии.
На следующее утро Эмма открыла двери клиники для тех посетителей, что не врываются в дом по ночам. Часы показывали ровно восемь, когда на пороге клиники появилась пациентка, Сесилия Поттер, официантка из бара. Этой двадцатилетней девушке требовался рецепт на приобретение антибиотиков для лечения горла, и она называла Эмму то доктором Синклер, то – и это ужасно раздражало – женщиной, к которой захаживает Стоун.
– Я вовсе не… – начала было Эмма.
Однако Сесилия Поттер, совершенно не интересуясь ее возражениями, отправилась по своим делам. Других пациентов, которые бы помогли отвлечься, не было.
«Женщина, к которой захаживает Стоун»? Какой абсурд!
К полудню, когда Эмма готова уже была рвать на себе волосы от безделья, в клинику пожаловала вывихнувшая палец Мисси Торнтон. Мисси работала кассиром в магазине бытовой техники. Прожившая в Вишфуле всю свою жизнь, она обладала милым лицом, от которого веяло материнской теплотой, и Эмма немного смягчилась, ибо питала слабость к добродушным людям.
– Ваш батюшка еще не вернулся на работу? – поинтересовалась Мисси, пока Эмма делала рентген пальца.
– Пока нет. Палец не сломан. Я просто забинтую его и…
– Может, мне следует съездить на консультацию в больницу Южного побережья?
– Как хотите. Но у вас нет ничего серьезного.
– Хм…
Для того чтобы убедить Мисси в своей правоте, Эмме потребовалось немало времени. Наступило время ленча. На улице за окном было людно. Дела в местных магазинах шли очень хорошо. У всех дела шли хорошо. У всех, кроме Эммы.
– Хм… – вновь протянула женщина.
Эмма заглянула ей в глаза.
– Что-то не так?
– А что, если мой палец все-таки сломан?
– Я же показала вам снимок. Перелома нет.
– Хм.
На другой стороне улицы остановился пикап. Стоун. На нем были потертые джинсы и футболка-поло. Высокий и уверенный в себе, он взял в руки папку с бумагами и направился к зданию на углу улицы. Двигался он с осторожностью человека, которого всего неделю назад поколотили в баре.
Или что там с ним произошло на самом деле.
Не подозревая о том, что за ним наблюдают, он, прихрамывая, направился к ветхому дому с табличкой «Продается».
Склонив голову, он открыл папку и что-то записал.
– Я слыхала, вы его лечили, – произнесла Мисси.
– Кого?
– Парня, на которого сейчас смотрите, вместо того чтобы заниматься пациентом.
Черт возьми, а ведь Мисси права. Но единственного взгляда на Стоуна хватило, чтобы пробудить воспоминания о грешном взоре плохого парня, скрывающего нечестивые намерения, не менее грешной улыбке и его обнаженном теле, распластавшемся в ее смотровой.
Эмма постаралась прогнать неуместные мысли.
– Он хороший мальчик, – понимающе улыбнулась Мисси. – Очень хороший.
Только вот Стоуна никак нельзя было назвать мальчиком. При мысли о том, как мало Стоун напоминал такового, Эмма ощутила сладкую дрожь во всем теле, какой не испытывала уже довольно давно.
– А еще он мастер своего дела, – продолжала Мисси.
Да уж. Интересно, насколько сложно развлекаться целыми днями?
– В прошлом году сын моей племянницы едва не угодил в колонию, – произнесла пожилая женщина. – Но оказался в походе, которые Уайлдеры организовывают для трудных подростков. Ему очень понравилось. Но когда он захотел отправиться в такой поход еще раз, Стоун сказал, что не позволит этого, если тот не прекратит воровать. И Тревор исправился. Тот поход изменил его. Заставил остепениться. И это благодаря Стоуну.
Что ж. Это было совсем не в духе беззаботного парня, целыми днями развлекающего туристов.
– Женщины его любят. – Мисси принялась рассматривать забинтованный палец. – Так что не вините себя в том, что на него запали.
– Я не…
– Запали, запали, дорогуша. Вон даже слюну пустили. Но не переживайте, быть женщиной Стоуна не так уж плохо. В жизни случаются вещи и похуже.
Черт, ее уже дважды так назвали.
– Я не его женщина.
– Может, стоит проконсультироваться у дока относительно перелома? – вновь спросила Мисси, продолжая разглядывать палец.
Эмма попыталась глубоко вздохнуть. Не помогло.
– Уверяю вас, Мисси, я знаю, что говорю.
– Хм.
И как в одном-единственном слоге этой женщине удавалось передать всю глубину своих сомнений? Этого Эмма не понимала, хотя и привыкла к подобному отношению. Четыре года в колледже хирургии и общей терапии Колумбии, ординатура в Прествитерианской больнице Нью-Йорка, два года в отделении «Скорой помощи» в больнице Бельвью – одной из самых суматошных и многолюдных в стране, – а люди все еще воспринимают ее как дочку дока, а не как компетентного врача. Эмма подвинула к себе карту Мисси, чтобы сделать запись о визите.