Запретные отношения
Шрифт:
— Это бред! — Дария хохочет, улыбается. — Все будут думать, что ты импотент, если я не рожу ребенка. Это больно бьет по мужскому самолюбию.
— Про тебя будут думать, что ты дефектная, потому что ребенок то у меня есть, а вот за тобой незаконнорожденных детей я не наблюдал, — со злорадством наблюдаю, как Дария немеет от перспектив. — Когда я предлагал по-хорошему разойтись, ты меня не послушала, более того, стала угрожать. Я такое не прощаю.
— Это так не по-мужски!
— Я никогда и не стремился быть рыцарем. Тебе стоило папу просить более тщательнее изучать мою биографию, в каждой семье есть паршивая овца. Так вот, в семье Каримовых,
Смотрю на невесту, на ее застывшее лицо, на то, как она пытается придумать выход из ситуации и усмехаюсь про себя. Мои слова не бравада, я действительно планирую избегать любого контакта с Дарией. Мне есть куда направить свои мысли, энергию, занять себя и свое время.
Что касается секса, монахи как-то живут без близости с женщиной, дают какой-то обет. Я с трудом представляю возле себя кого-то кроме Миры. Может быть позже, когда время пройдёт, когда малышка будет далеко от меня, я не смогу ее видеть в любой момент, в моей жизни кто-то появится, но не сейчас.
— Ты ведь шутишь? — карамельные глаза шарятся по моему лицу, пытаются уловить намек на то, что я все разыгрываю. Только вот я совсем не шучу.
— У меня сегодня совсем плохо с чувством юмора, поэтому нет, не шучу.
— Это из-за нее? Да? Из-за этой балеринки, с которой ты спишь? — Дария сейчас похожа на фурию. Глаза яростно сверкают, губы дрожат от сдерживаемого гнева. Кажется, что ее вот-вот разорвет от внутреннего гнева.
— Не будет ее, не будет проблемы, — нехорошая улыбка кривит ее губы.
Я напрягаюсь, прищуриваюсь. Угрозы в сторону Миры мне не нравятся. Я прям чую, как сгущаются грозовые тучи над головой. Сразу думаю о варианте отъезда Миры в другую страну. Нужно заставить ее подписать контракт, посадить на самолет и выдохнуть. Рядом со мной она не в безопасности.
— Не будет ее, не будет тебя, — тихим, без эмоциональным голосом предупреждаю Дария. Судя по тому, как прикусывает губу, угроза не проходит мимо. Смерив ее холодным взглядом, покидаю кабинет.
Директор балетного училища напряженно на меня смотрит, я постукиваю ручкой по столу, изучаю контракт, который планирует агент предложить Мире для отъезда заграницу. Условия рабские. Никто в адекватном состоянии такое не подпишет, только под градусом эйфории. А молодые девчонки, которые толком ничего в этой жизни не видели, с радостью влезут в эту кабалу, надеясь на лучшее.
— Ничего стоящего больше нет? — вопросительно смотрю на директора.
— Вы понимаете, что в большинстве все контракты похожи, редко бывают исключения.
— Но они бывают.
— Редко.
— Как их получить?
— Это нужно обсуждать.
Судя по бегающим глазкам директора, он готов обсуждать новые условия контракта после того, как получит на руки шуршащие купюры. Мне не жалко потратить на Миру деньги, я хочу максимально ее обеспечить и защитить. Может однажды она за все скажет мне спасибо, а пока наверняка будет артачится и отказываться от моей помощи, моих подарков, моего вмешательства.
Будь моя воля, я бы еще ее замуж выдал за хорошего парня, да только на горизонте ничего подходящего нет. Чему я рад. Чего лукавить, меня передергивает от одной мысли, что она будет с кем-то просто рядом сидеть и держаться за руку, что уж говорить, если они будут целоваться и уединяться, разорвется от ревности на части.
Потратив на жадного
Еду в офис. На работе погружаюсь в дела, совещания, просмотров документов. Когда я женюсь, мой следующий шаг — это уйти из семейного бизнеса. Занять главный пост в компании — не моя цель. У меня никогда не возникало желания сместить Наиля с законного места. Почему? Потому что это значит подчиняться требованиям отца. Подчинить меня сложно, но возможно. Например, угрожать людям, которые мне дороги. Их не так много, хватит одной руки, чтобы посчитать. В их число теперь входит Мира. Угрозы Дарии нельзя скидывать со счетов. Она может пожаловаться отцу, а тот на решения проблемы методы не выбирает. Все мы носим маски, никто не исключение.
Мобильник вибрирует после шести, когда рабочий день завершен, работники покинули офис. Остаются самые стойкие, которым не хочется идти домой или не хочется из-за косяков лишиться работы, поэтому подчищают недочеты.
К счастью звонит не Дария. Мне совершенно неинтересно общаться с невестой. Тема сейчас одна: предстоящая свадьба. Обсуждать цветы, ткани, список гостей, сценарий мероприятия — мимо меня.
Сейчас сообщение приходит от Миры. Сердце тревожно сжимается, когда вижу высветившийся номер телефона. Спешно читаю ее послание. Приглашает на свидание. Мы никогда не выходили вместе на публику, я избегал публичности, прятал свою крошку от любопытных глаз. Однако, Мира раз в неделю присылала приглашения, всегда ждала меня в своей любимой кондитерской. Я никогда не приходил. Но сегодня решаю изменить своим правилам. Выключаю компьютер, откладываю папки в сторону и покидаю кабинет.
Полчаса по пробкам, обираюсь до места свидания. Уже на входе замечаю Миру. Она сидит возле окна в гордом одиночестве. Перед ней на столе стоят чашка и тарелка с куском медовика. Как-то обмолвился, что люблю медовик из всех тортов. Запомнила. Сама Мира любит эклеры, пропитанные ванилью и шоколадом.
Покупаю кофе и эклер. В кафе вечером многолюдно. В основном парочки. Поэтому одиночество Миры бросается в глаза. Ставлю на стол блюдце и чашку, отодвигаю стул и сажусь напротив девушки. Она изумленно на меня смотрит, потом в ее янтарных глазах вспыхивает искра радости. Она закусывает губу и опускает голову, волосы красиво закрывают ее лицо. Я молча меняю блюдца, в ее сторону пододвигаю с эклером, к себе двигаю медовик. Мы не спешим начать диалог, между нами сейчас сладкий запах выпечки, тихий гомон посторонних разговоров, разбавленный ненавязчивой романтической попсовой музыкой, а за окном мелкий дождь и спешащие люди по тротуарам.
Смотрю на Миру, уплетающую свое пирожное. Крошка возле губы побуждает меня протянуть руку, а Миру заставить замереть. Смахиваю, очерчиваю контур нижней губы и беру чашку. Она улыбается. От ее счастливой улыбки мне становится больно.
Как же ей мало нужно для радости, как же просто заставить ее светиться. Поводы ничтожные. Один звонок. Один приход. Доброе слово. Теплое пожатие. Крепкое объятие. Сладкий поцелуй. Бессонная ночь. Смятые простыни. Утренний рассвет.
— В следующий раз, когда придешь ко мне, не забудь купить мне эклеры, — смотрит на меня сквозь ресницы, а я смотрю на то, как она открывает рот, облизывает губы. Сжимаю ручку чашки, борясь с желание вновь дотронуться пальцами до ее губ.