Запретные сказки
Шрифт:
— Ну, молодец живу я с мужем двадцать лет, а такой сласти не испытывала. Вот тебе сто рублей, будь мужем моей дочери.
Женился молодец на купеческой дочери и задал пир на весь мир, я там был, мед-вино пил, по усам текло, а в рот ни капли не попало!
СОЛДАТ С ДЁГТЕМ
Жил-был солдат, любил выпить. Напала на него одышка, и пошел он к лекарке, лекарка была хоть и старуха, да еще крепенькая; как увидала солдата, засвербело
— Что, служивый?
— Да вот, полечи от одышки.
— Раздевайся да садись.
Солдат сел, а лекарка поставила перед ним бутылку водки:
— Пей, служивый, на здоровье!
Солдат не заставил себя просить, так нализался, что в глазах зарябило: тут же повалился да и заснул.
Старуха ну солдата ощупывать, добралась до пупа и пониже; да как завоет:
— Ах, я взбалмошная! Что наделала, кляп-то у него не то чтобы ожил, а совсем загнулся…
Уложила солдата на кровать и сама улеглась возле, лежит да все щупает, не ожил ли хуй у него? А солдат храпит себе во всю ивановскую. Дотронулась она в последний раз до корня, и корень-то глядит за спину, и уснула. Перед рассветом солдат очнулся, увидал бабу — возле себя и думает:
— Дай-ка ее сбоку хвачу!
И придвинулся как следует. А старуха была чутка, говорит спросонок:
— Что ты, служивый, делаешь? Как тебе не стыдно?
А сама еще больше на хуй навертывается.
— А что, бабушка, разве для больного это вредно? Я, пожалуй, выну.
— Что ты, служивый! Засовывай, да нельзя ли поглубже; тебе от этого полегче будет!
Солдат отработал ее и ушел, приговаривая:
— Хоть не легче, так сытно!
На горе солдата, на ту пору спала на полатях девка, старухина племянница, она все это видела и рассказала другим девкам. Стали они солдата дразнить:
— Старуху качал! Старуху качал!
Солдат терпел, терпел и пошел с жалобой к старухе.
— Ах, благодетель! — сказала старуха. — Да что ты давно мне не рассказал про это, я бы отучила смеяться мерзких девчонок! Ах они такие-сякие! Да разве у старухи хуже ихней-то дыра? Да где им, паскудным, так подмахивать! Послушай же, ко мне ходит лечиться одна девка от грыжи; так ты, служивый, приходи завтра вечером сюда, я тебя спрячу на кровать, а девку-то поставлю на четвереньки, да и заставлю тебя откатать ее на все корки!
Вот на другой день солдат по-сказанному, как по писанному, пришел и лег на кровать. Прошло с полчаса — глядь: идет молодая девка. Как увидал ее солдат, у него жила натянулась и приподнялась не хуже штыка. Старуха оглядела девку и говорит:
— Что ты, родимая! Да у тебя между ног блохи гнездышко свили, и вывесть их нельзя ничем, как только рукой; а то, пожалуй, умрешь.
— Яви, бабушка, божескую милость, вылечи!
— Ну, делать нечего; не хотелось бы рукой туда лезть, да надо. На вот тебе платок, завяжи глаза, разденься наголо да встань на четвереньки.
Девка все то сделала. Тут солдат подошел, взял хуй в обе руки и стал всаживать ей в пизду. Девка ну кричать:
— Больно, бабушка, больно!
— Терпи, кормилица, видишь, проклятые блохи как расплодились.
Солдат всунул ей на целую четверть, девка взвизгнула:
— Ой, бабушка, умру; больно, родимая, больно!
— Постой, девка, я с деготьком попробую, небось легче будет.
Солдат всадил хуй под самый корешок — девка и язык прикусила — и давай ее насаливать. Стало у них заходиться.
— Вот теперь, бабушка, хорошо! Правда, хорошо! Да нельзя ли еще деготьком подмазать? С деготьком-то оно приятнее. Я уж у отца целое ведро с дегтем утащу да тебе принесу.
Солдат слышит, что девка-то разогрелась на гвоздю, и ну тискать свой хобот вместе с бубенчиками, да так разутешил, что сделал пизду шире шапки.
— Ну что, легче ли? — спрашивает старуха. — Кажись, все подохли!
— Конечно, бабушка, теперь полегчало.
Солдат спрятался; девка встала, оделась и ушла. На другой день девка-широкопиздка повстречала солдата и стала его дразнить:
— Старуху качал! Старуху качал!
А солдат ей говорит:
— А с деготьком-то ведь лучше!
ЧУДЕСНАЯ ДУДКА
В некотором царстве, в некотором государстве жил барин, да еще был мужик, такой бедный, что и представить нельзя! Призвал его барин и говорит:
— Послушай, мужичок! Долг свой ты не платишь, и взять с тебя нечего, иди ко мне и живи за долг три года.
Прожил у него мужик год и другой и третий.
Барин видит, что мужику скоро срок придёт, и думает, какую бы найти вину, чтоб еще оставить мужика при себе на три года. Позвал его барин и стал говорить:
— Послушай, мужичок! Вот тебе десять зайцев, гони их пасти в поле, да смотри, чтоб все были целы! А то опять оставлю при себе на три года.
Только погнал мужик зайцев в поле — они все у него разбежались в разные стороны.
— Что делать? — думает он, — теперь пропал я!
Сел и плачет. Откуда ни возьмись — явился старик и спрашивает:
— О чем, мужичок, плачешь?
— Как мне, старик, не плакать! Дал мне барин пасти зайцев, они все и разбежались; теперь беда мне неминуемая!
Старик дал ему дудочку и говорит:
— На тебе дудочку; когда заиграешь в нее, они все к тебе прибегут!
Мужик сказал спасибо, взял дудочку и только заиграл в нее, как тут же все зайцы к нему прибежали. Он погнал их домой. Барин пересчитал зайцев и говорит:
— Все целы! Ну, что нам делать? — сказал барин своей барыне, — какую вину на мужике сыскать?