Запретные территории [СИ]
Шрифт:
— Расскажи о волках!
— Что? — Эльтаир застыл на месте и медленно обернулся, явно недоумевая, к чему была эта просьба.
— Ну, просто, расскажи! Кажется, я уже давно слышу их песни, и мне стало интересно!
— Что о них рассказывать! — покачал головой Эльтаир. — Сильные и смелые существа, которые видят смысл жизни в благородстве и воинской чести. Они живут сообществами, вроде деревень, у которых есть вожак, самый великий и мудрый из них, все его почитают. Что ещё…Ах да… Моё имя — Эльтаир — в переводе с волчьего означает «Звезда Созвездия
— Красивое имя, — подытожила Кайа. — А что значит моё? Что значит по-волчьи «Кайа»?
— Не знаю! Кайа… Где-то я его слышал… Мы не очень хорошо знаем волчий язык. Он не многим отличается от нашего обычного, но разница всё-таки есть. На нём не разговаривают, а, например, ведут службы в церквях и слагают песни.
— Слагают песни? Те самые, волчьи песни?
— Да. Мы слагаем песни по человеку, когда он умирает, чтобы позже возносить псалмы о нём небесам. Песни могут быть грустные, могут быть весёлыми, могут быть о природе, погоде, любви, но все они проникнуты почитанием умершего человека…
— А бывают песни, сочинённые просто так? Не по умершему человеку или Длинномордому?
— Бывают, но их никто не поёт. Потому что в них нет души. Чем больше песен человек знает, тем, соответственно, грустнее его жизнь, тем больше его знакомых погибло. Весёлые люди знают мало песен, потому что их жизнь сама подобна песнопению. Грустные люди много и часто поют, ибо вознесение песни небесам поднимает настроение. Разве у Короткомордых не так?
Кайа замотала головой:
— Нет, Короткомордые поют много и часто, но в их песнях нет души.
Она замолчала, почувствовав на себе пристальный взгляд Эльтаира.
— Что-то не так? — спросила она.
— Слушай, вы не можете здесь долго находиться! — выпалил Эльтаир, его очки засверкали в лунном свете. — Вас рано или поздно выследят, и эта мысль просто не даёт мне покоя!
— Ничего страшного, мы что-нибудь придумаем! Я думаю, до них не скоро дойдёт, что мы перешли границу! А… тебе наверно уже пора?
— Да… Надо пораньше встать! Завтра великий день! Моё изобретение будет доделано! Зелье сверхчеловека!
Воодушевившись этой мыслью, Эльтаир выскочил из комнаты и вприпрыжку поскакал к себе. Кайа хмыкнула и пожала плечами.
— Ну и зачем ты так? — проворчала Дымка, потягиваясь.
— Как?
— Зачем строишь этому очкарику глазки? — буркнула кошка. — Он только день, как с тобой знаком, а уже не может тебя ни на минуту оставить одну! А ты и довольна этим!
— Я… не специально… Мы просто говорим, как друзья. Разве это плохо?
— Ах, Кайа, ты совсем не знаешь людей! Тебя что, встреча с Кенди ничему не научила?
Кошка фыркнула и плотнее прижалась к стене. Кайа проводила её долгим взглядом. Что кошка имела в виду?
«Я ведь не делаю ничего плохого. В конце концов, мы ведь ничего не знаем о территории Длинномордых. Что плохого в том, что я хочу хоть что-то о ней разузнать?»
Не обращая внимания на обидные слова кошки, Кайа легла на матрас и смотрела в серый потолок, пока чёрная пелена сна не сомкнула её веки.
«Да, я понимаю, общение с людьми опасно. Но ведь… почему мне так нравится с ними общаться?»
Сонно потягиваясь, Кайа спустилась вниз по лестнице в столовую, из которой доносились запахи яичницы и горелых блинов. Над плитой клубился чёрный дым. Кашляя и отплёвываясь от запаха гари, Кайа подошла к газовой плитке, на которой стояла сковорода с чёрной лепёшкой, когда-то бывшей вкусным блином. Кайа бросила на плитку недоумевающий взгляд и, так и не решив, что с ней делать, сняла с неё сковороду.
Ручка сковороды оказалась такой горячей, будто целые сутки лежала на нагретом солнцем камне, и Кайа тут же одёрнула руку. Сковородка рухнула на пол, туда же вывалилось и всё её содержимое. Кайа поспешно облизнула ожог и несколько раз взмахнула рукой в воздухе, словно это могло уменьшить её боль.
— Эльтаир, горит! — крикнула она, не найдя более подходящего варианта разобраться с испускающей дым плитой.
Ответа не последовало. На лестнице раздались шаги. Это Дора, закутавшись в плед и прислоняя к лицу смоченную водой тряпку, спускалась вниз.
— Фу, ну и вонь! — пробормотала она. — Теперь мы все надолго пропахнем этой гарью! А что, собственно, горит?
Кайа не ответила, но Дора уже заметила плитку и выпучила глаза.
— Это нормально? — спросила она.
— Не думаю, — помотала головой Кайа.
— По крайней мере, доверия мне эти блинчики не внушают! — кивнула Дора головой на чёрные лепёшки, размазавшиеся по полу. — Не знаю как вы, а я есть это не собираюсь!
— Ты знаешь, как потушить?
— Залей водой, и всё тут!
— А если взорвётся, как та печь вчера?
Дора пожала плечами.
Кайа выбежала в гостиную, где на диване клевал носом дед Эльтаира. Он смотрел в поток невидящим взором и рисовал пальцем в воздухе очертания какого-то предмета. При этом он что-то бормотал себе под нос, но так, что Кайа не разобрала ни слова.
— Простите, а Вы не умеете пользоваться газовой плиткой?
Старик не удостоил её ответом, продолжив своё странное занятие.
— Неужели Вы не чуете дыма? — язвительно осадила его Кайа.
Старик прекратил бормотать и исподлобья покосился на неё с такими глазами, будто она сказала ему, что видела, как коровы летают над их домом.
— Я поясню, — закатила глаза Кайа. — Кто-то из вас стал готовить блины, скорее всего Эльтаир. Их оставили на включенной плитке, и они слегка пережарились. Теперь вся кухня пропахла гарью и газом, а ни я, ни Дора не знаем, как выключить плитку. Но может вы поможете, если вам не трудно… И если вы понимаете меня.