Запретный плод
Шрифт:
— Поэтому его пьют от усталости?
— Возможно, — сказал Этьен, отодвигая фотографии и картину.
— Это очень полезно — молоко с медом, миндалем и яичным желтком, — добавил он, возвращаясь к ней. — И мы поддержим твое здоровье. — Он обхватил ее груди руками, скользя по их выпуклостям к соскам. Затем коснулся чувствительных точек, нежно, мягко потянув их, наклонил голову и взял один сосок губами. — Я готовлю их к приходу малыша.
Он сосал нежно, постепенно усиливая давление, сначала один, потом другой, пока Дейзи
— Я хочу тебя, — прошептала она. Ее пальцы ласкали его черные волосы, спина изогнулась, грудь приподнялась, а глаза были закрыты от удовольствия.
Он не ответил, продолжая сосать, покусывать тугие выпуклости до тех пор, пока она не почувствовала обжигающее блаженство.
— Открой глаза, — прошептал Этьен, и его рука скользнула между ее ног. Она с трудом открыла глаза, с усилием расставаясь с райским ощущением.
— Посмотри на это, — он положил маленький перевязанный пакет на ее живот.
Пока она развязывала шелковую ленточку, пальцы герцога путешествовали через черный треугольник ее волос между ног вниз к увлажненной щели.
— Я не могу сосредоточиться, когда ты так делаешь, — выдохнула она, замерев на секунду и наслаждаясь ощущениями.
— Я тебе помогу, — сказал герцог, игнорируя ее замечание и разворачивая свободной рукой серебряную бумагу. — Тебе нравится?
Внутри лежала дюжина пар шелковых чулок всех оттенков, роскошных и изысканных.
— Они великолепны, — сказала Дейзи, слегка касаясь их. — Они предназначены для свиданий и поклонников.
— Надень черные с сиреневыми подвязками, как у Боннара на фотографиях.
— Помоги мне. — Она подняла колено и откинулась назад.
Черные чулки скользили по ноге медленно, от носка к мягкой роскоши бедер и далее — к сладкому проходу. Дейзи испытывала чувственное удовольствие от всей этой процедуры.
— Я не хочу чувствовать себя рабыней для развлечений, — прошептала Дейзи.
— Мне остановиться? — вежливо спросил он.
— Нет, продолжай.
Она кивнула головой, поскольку поняла, что любит наслаждения больше, чем независимость.
— Есть еще один чулок.
Она думала, что истечет в экстазе, когда подняла вторую ногу и Этьен начал надевать его. Он умел управлять ее чувствами, его пальцы двигались то быстрее, то медленнее, нежно поглаживая ее тело. Спустя какоето время она с трудом открыла глаза. Простыни под ней казались прохладными изза жара охватившего ее возбуждения.
Этьен положил руки на ее грудь и очень нежно сжал пальцы. Затем его руки переместились к бедрам, еще ниже…
— Я хочу, чтобы ты почувствовала это… — его пальцы двигались по внутренней стороне бедер к увлажненному треугольнику, возбуждая в ней пульсирующее пламя.
Она выгнулась
— Твои чувства становятся более яркими, будоражащими сердце и кровь благодаря миндалю. Он очень полезен, — добавил он с усмешкой.
— Как это прекрасно, — сказала она, — я истекаю в экстазе.
Кончиком языка она облизывала пересохшие губы.
— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя?
— И это тоже, — жадно сказала она.
— Я сделаю это, если ты посмотришь еще несколько подарков.
— Опять? — она недовольно и своенравно надула губы, но ее темные страстные глаза, сейчас совершенно бесстыжие, совращали его.
Требовалось огромное усилие, чтобы не видеть этого взгляда, но герцог знал, что было в коробках, и твердо сказал:
— Посмотри.
Он достал две коробки от Душе — одну маленькую, другую очень большую.
Дейзи узнала упаковку от знаменитого кутюрье и догадалась, чего ожидать, но то, что она достала из серебряной бумаги, поразило ее — кружевной корсет ослепительно белого цвета с отдельными чашечками для каждой груди. Он был устроен както очень необычно. Приложив его к себе, она спросила:
— Ты хочешь взглянуть, как я в этом выгляжу? Он улыбнулся в ответ, растянувшись во весь рост на кровати.
Она встала, обнаженная, в одних черных чулках, и подошла к напольному зеркалу. Откинув волосы на плечи, она вложила свои пышные груди в кружевной корсет, не застегивая его, затем сказала:
— Ты, конечно, понимаешь, что мне нужна помощь, если я собираюсь искушать тебя в этом эротическом наряде.
— Да, мадам, — сказал Этьен, копируя американский акцент. Затем встал и помог ей.
Корсет стягивался шнуром, который проходил через серебряные петли — дань индустриальной революции, однако металлические детали были сделаны явно не машиной, а вручную, с прекрасной гравировкой на каждой.
— Скажи мне, если шнуровка очень тесная, — сказал он, затягивая шнур, отчего грудь Дейзи поднялась, подчеркивая талию и бедра.
— В самый раз, — ответила она, улыбнувшись ему через плечо. — Но, послушай, у Душе ведь не было моих размеров.
— Да, но у меня хорошая память, — сказал герцог, обхватывая затянутые в корсет груди и улыбаясь ей в зеркало. — И потом, Душе понял мое описание. — Его пальцы двигались к соскам. — Эта вещь придумана для удовольствия.
Корсет не предназначался для повседневной носки, кружевная тесьма внизу только подчеркивала особенности женской анатомии. Дейзи наклонилась перед зеркалом, разглядывая себя. Она чувствовала, что ее сексуальное возбуждение перешло всякие пределы. Подобно открыткам Боннара и живописи Кассатт, она сейчас была экзотическим сочетанием страсти и мягкой женственности. Она безумно хотела Этьена и ничего не могла с этим поделать. Повернувшись к нему лицом, она ритмично покачивала бедрами, понимая, что откровенно соблазняет его.