Запретный плод
Шрифт:
— О, наконец-то! — воскликнул Котович, когда Муравьев подошел к нему. — Привет, Игорек, познакомься, это Гена Страхов.
— Здравствуйте, Игорь, мне жутко приятно… — сказал парень, протягивая руку.
Муравьев пожал ее.
— Значит, такие дела, Игорек, — деловито сказал Котович. — Гена, вернее, его отец, что одно и то же, имеет дачу в Агаповке. В поселок он тебя доставит без проблем, туда ехать минут сорок. А потом какой расклад? Подождать тебя или возвращаться в Москву?
— Гена, мне тоже приятно с тобой познакомиться, — сказал Муравьев. — Спасибо, что решил
— Я все-таки подожду, Игорь, — с улыбкой сказал Гена. — Не каждый день общаешься с такими людьми. Ну и… если что — постараюсь помочь и дальше. Я ваш фанат, Игорь.
— То есть посмотришь, чем все это кончится, а потом двинешь в Москву? — уточнил Котович.
— Ну да.
— Тогда и я с вами поеду, только жену предупрежу. Не могу оставить звезду отечественной сцены на произвол судьбы. Если что, драться не стану, и не надейся, но позвоню тестю, он в курсе.
— Ну и дурак, — сказал Муравьев. — Ехал бы сразу домой и на звонок не придется тратиться, бесплатно поговоришь с тестем.
— Может, и дурак, но очень хочется посмотреть, чем кончится эта авантюра. Давай в тачку, Гена домчит нас до Агаповки с ветерком.
Муравьев махнул рукой и пошел к синей иномарке, куда уже направился Гена. Котович позвонил по мобильнику жене и поспешил следом за ним.
— Гена, ты не очень гони, спешить нам некуда, — сказал Муравьев, усаживаясь на заднее сиденье. — Сорок минут — хорошо, но я думаю, это не имеет решающего значения.
— Как скажете, Игорь.
— Мужики, вы же не на светском приеме, — сказал Котович, плюхнувшись на сиденье рядом с Муравьевым. — Как-нибудь попроще не можете общаться?
— Действительно, давай на ты. — Теперь уже Муравьев протянул парню руку, и тот с улыбкой пожал ее.
Синяя «ауди» стремительно сорвалась с места, помчалась в сторону Можайского шоссе. Муравьев закрыл глаза, прокручивая в памяти расположение комнат в загородном доме Стернина. Котович тоже молчал, понимая, что другу нужно сосредоточиться, но когда машина свернула с Кольцевой на Ленинградское шоссе, не выдержал:
— Ну так что там случилось, расскажи. Не случайно же старик раздухарился, такие дела затеял.
Муравьев машинально посмотрел на Гену, как расскажешь при постороннем человеке? Завтра вся Москва будет об этом судачить, журналисты выстроятся в очередь у его квартиры… Котович понял его взгляд.
— Да я помню, о чем договаривались, — сказал он. — Но и ты вспомни — обещал рассказать.
— Какого черта ты поперся с нами? — с досадой спросил Муравьев.
— Вот так всегда, делаешь людям добро, а взамен получаешь… каку.
— Да ничего особенного не случилось. Мы решили пожениться, я отвез ее к отцу, чтобы поговорила вначале сама, а потом — все вместе. А он взял и увез ее на дачу.
— То есть не хочет, да? — не поворачивая головы, спросил Гена.
— Наверное, — сказал Муравьев. — Зайду к ним в гости, спрошу, что их не устраивает во мне.
— Ну он странный, — возмутился Гена. — Мои знакомые просто балдеют от вас… от тебя, Игорь. А у сестры в комнате все стены в твоих фотографиях.
— А что, старик, может, обратишь внимание на сестру Гены? Девушка очень состоятельная и влюблена в тебя. А? Будешь тоже в Агаповке жить, прогуливаться под ручку с юной женой, а нынешняя твоя дама со своим папашей будут смотреть на тебя и жалеть об упущенных возможностях, — сказал Котович.
— Да ей только пятнадцать, — виновато уточнил Гена.
— Видишь, он тоже не хочет, — усмехнулся Муравьев. — Кстати, Гена, территория поселка окружена забором?
— Да, кирпичным. Метра два высотой.
— Он освещен? Камеры слежения имеются?
— Да нет, колючая проволока наверху… и все.
Муравьев задумался. Очень серьезные люди хотят, чтобы он не добрался до Агаповки, вероятно, следят за ним, возможности у них практически безграничные: и люди, и техника самая современная. А он, по сути, один. Славка не в счет, классный друг и хороший актер, но не боец. И значит, нужно предугадать и вариант экстремальных действий.
— Можешь дать мне плоскогубцы, Гена? — сказал он. — Завтра верну.
— Завтра они будут приобщены к делу в качестве вещественных доказательств, — с нарочитой важностью сказал Котович.
Гена открыл бардачок, достал плоскогубцы, не поворачивая головы, протянул Муравьеву:
— Пожалуйста, Игорь. Я их держу поблизости…
— Чтобы пиво открывать, — высказал догадку Котович.
— Пиво тоже можно, — сказал Гена.
Муравьев поблагодарил парня, сунул плоскогубцы в карман куртки, жестом показал Котовичу, что хочет помолчать, и снова прикрыл глаза. Но теперь он думал не о том, что будет, а о том, что было.
— Маринка, мы просто замечательно провели вечер на автодроме. Но главное, ты так легко подружилась с Артемкой…
— Он хороший парень, очень сообразительный, только…
— Что?
— Нужно его в хорошую школу устроить.
— Ладно, я подумаю…
— А мы тебя обогнали, обогнали!
— Да уж, куда мне против таких лихачей. Слушай, никогда я не чувствовал себя так хорошо с сыном. Наверное, был плохим отцом, но ты просто чудеса творишь, Маринка.
— Ничего подобного. Мне просто хорошо с тобой и с твоим сыном, правда хорошо.
— А мне с тобой хорошо.
— Правда? А где доказательства?
— Ща предъявлю! Такие доказательства!..
— Ох, врешь ты все, Муравьев… Ох… Игорь… Нет, ну, это действительно серьезное доказательство…
— Теперь веришь, Дездемона?!
— Ох… Да ну тебя к черту, Отелло… Задуши меня, и я буду счастлива умереть в твоих объятиях…