Запретный плод
Шрифт:
Когда движения становятся чуть быстрей, саднящая боль внизу живота начинает немного слабнуть. Возможно, я просто к ней привыкла и поэтому не замечала ее.
Адриан целует мою грудь, сжимает ее и не перестает двигаться.
Вскоре толчки становятся еще быстрей. Адриан прижимает мои руки к подушкам, и мы непрерывно смотрим друг на друга.
Темп движений возрастает и у меня просто голова
Чувствую уже знакомое напряжение, что сковывает мое тело.
На лбу Адриана вздувается жилка, а голубые глаза окончательно темнеют и кажутся какими-то серыми.
С каждым новым толчком кажется, будто я поднимаюсь всё выше и выше.
Адриан сцепляет свои зубы и двигается безумно быстро. Напряжение продолжает возрастать, и я хочу от него поскорей избавиться.
Адриан утыкается носом в мою шею, я слышу его тяжелое дыхание.
Одна его рука проскальзывает под мою поясницу, и он входит еще глубже, чем прежде.
Я больше не могу терпеть этого безумства. Адриан не перестает вести эту сладкую погоню, и в какой-то момент я, словно срываюсь вниз.
По моему телу проходится приятная волна наслаждения.
Адриан совершает еще несколько толчков и замирает, испуская глухой стон.
Глава 24
Моя голова покоится на груди Адриана. Его пальцы выводят на моей спине незамысловатые узоры, от чего по коже проходятся мурашки, а дух просто перехватывает.
Мы лежим в абсолютной тишине, что лишь иногда нарушается нашим ровным дыханием.
— Эти шрамы — последствие воспитания моего отца, — внезапно произнес Адриан.
Из-за услышанного я не могу ничего ответить — мое горло сковала какая-то необъяснимая боль.
— Он меня ненавидел, — черные брови Адриана сходятся на переносице от неприятных воспоминаний. — Отец всегда считал, что я не его сын, но это полнейшая чушь. Мы были с ним схожи, как две капли воды.
Сжимаю руку Адриана и нежно целую его в плечо.
— У моего отца была небольшая конюшня. Чтобы лошади были дисциплинированные, он часто бил их кнутом. Именно им отец избивал и меня.
Я прислоняю руку к своему рту, чтобы сдержать крик, который застрял где-то в гортани.
— Особенно, — продолжил Адриан. — Он был не в духе после эпилептического припадка. Мама ничего не могла поделать, впрочем, особо и не старалась. В общем, вот такое у
Мое сердце начало ускоренно биться, а на глаза навернулись слезы.
Как же так можно?! Господи, избивать собственного ребенка. Это... Это отвратительно, жесотко и низко.
— Родители погибли в автокатастрофе. Я остался жить с бабушкой. Мы жили едва-едва сводя концы с концами. Лишь когда мне исполнилось восемнадцать, я узнал, что папа оставил мне всё свое наследство. Такое ощущение, словно он знал, что вот-вот погибнет. Думаю, в такой способ он хотел не искупить вину, а приобрести для себя индульгенцию, — в голосе Адриана слышалась ирония.
Я невольно всхлипнула.
— Мелинда? — Адриан прижимает меня к себе крепче. — Не нужно плакать, пожалуйста, — он целует меня в макушку.
Я утираю слезы тыльной стороной ладони.
— Мне так жаль, — шмыгаю носом.
— Не плачь, ты же знаешь, я не выношу жалости по отношению к себе.
— Я знаю, но ничего не могу поделать.
— Всё это уже в далеком прошлом, так что не стоит лишний раз вспоминать. Даже не знаю, зачем я завел этот чертов разговор. Просто на меня что-то нахлынуло.
— Но как ты живешь с этим?
— Довольно свободно. Мне всё равно этого никогда не забыть, поэтому я и не стараюсь прийти к этому.
— Адриан, теперь всё изменилось, я всегда буду рядом, слышишь? Никто не причинит тебе боли, — целую его в грудь.
— Ох, Мелинда, единственный человек, который сможет мне причинить боль, так это ты, — Адриан пожимает плечами.
— Значит, этого тем более не случится, — уверяю я.
***
Родители приехали в понедельник вечером. Именно с их приездом время начало бежать с неумолимой быстротой.
Мама сразу же заметила, что я как-то изменилась. Как оказалось, держаться от Адриана на расстоянии очень сложно, а скрывать свои чувства тем более.