Запросы плоти. Еда и секс в жизни людей
Шрифт:
Любовнику следовало уйти на рассвете, как можно раньше, пока дом погружен в сон. При расставании нет незначительных мелочей. Сэй Сёнагон пишет по этому поводу:
«Когда ранним утром наступает пора расставанья, мужчина должен вести себя красиво. Полный сожаленья, он медлит подняться с любовного ложа … Сидя на постели, он не спешит натянуть на себя шаровары, но склонившись к своей подруге, шепчет ей на ушко то, что не успел сказать ночью. Как будто у него ничего другого и в мыслях нет, а смотришь, он незаметно завязал на себе пояс. … А ведь случается, иной любовник вскакивает утром как ужаленный. Поднимая шумную возню, суетливо стягивает поясом шаровары, … с громким шуршаньем прячет что-то за пазухой, тщательно завязывает на себе верхнюю опояску». [191]
191
Там же. С. 23.
Вернувшись
«Главное для женщины – быть приятной и мягкой, спокойной и уравновешенной. И тогда ее обхождение и доброта будут умиротворять. Пусть ты непостоянна и ветрена – если нрав твой от природы открыт и людям с тобой легко, они не станут осуждать тебя. Та же, кто ставит себя чересчур высоко, речью и видом – заносчива, обращает на себя внимание излишне, даже если ведет себя с осторожностью». [192]
192
Мурасаки Сикибу. Дневник. С. 24 //http://tululu.ru/read81418/24/.
Идиллия влюбленных имела оборотную сторону. Писательница Ольга Чигиринская вносит трезвую нотку в представления, что скрывалось за куртуазными романами той изысканной эпохи. Она обратила внимание на большое число изнасилований в хэйанских повестях об изысканной любви:
«Кажется совершенно невероятным, что кавалер, посвящавший даме (от которой он видел в лучшем случае рукава, проникшие под занавеску) полные тонкого очарования стихи – при первой же очной встрече трахает ее, совершенно не интересуясь ее мнением на этот счет. Иногда в присутствии служанок. Я вам больше скажу – герой подчас не интересовался даже именем женщины, которую поимел». [193]
193
Чигиринская О. И снова утонченные хэйанские нравы //http://morreth.livejournal.com/867754.html?thread=22644394.
Чигиринская объясняет этот парадокс тем, что в культуре Хэйан женщина является объектом вожделения: «Любить женщину для хэйанского аристократа означает желать ее в физическом смысле». Если же люди любят друга по переписке или, в лучшем случае, общаясь через занавеску, то объектом вожделения становится не конкретная женщина, а женщина «вообще». Отсюда – случаи изнасилования любой женщины, оказавшейся за занавеской, куда проник поклонник – не только «объекта страсти», но ее сестры, служанки. Причем, при полном молчании потерпевшей: «… женщины никогда не возмущались. Они предпочитали подвергнуться изнасилованию тайно, нежели позвать на помощь – и объявить тем самым о своем позоре. Позор в таких ситуациях падал только на женщину». [194]
194
Там же.
Любовные похождения хэйянских аристократов не ограничивались женщинами: мальчики тоже привлекали благосклонное внимание. Так Гэндзи, «Сияющий принц», увлекался женщинами, но бывали случаи, когда он предпочитал брата сестре:
«Тогда хоть ты не покидай меня, – попросил Гэндзи, и мальчик лег рядом. Глядя на своего молодого, доброго господина, он радовался своему счастью, а тот скорее всего думал: «Право, это дитя куда милее своей жестокосердной сестрицы…». [195]
195
Мурасаки Сикибу. Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 1. Дерево-метла // http://lib.rus.ec/b/129840/read#t2.
Любовь самураев
С конца Х в. власть императорского двора стала ослабевать. Управление провинциями перешло в руки феодалов, купивших чиновничьи должности, но превратившихся в наследственных властителей. Ослабление центральной власти привело к набору феодалами частных армий и междоусобным войнам. С XII по конец XVI в. в Японии почти постоянно шли войны – от мелких стычек до гражданских войн за пост правителя страны – сёгуна. Главным участниками войн были самураи. Об их происхождении нет общего мнения. Одни историки считают, что самураи выходцы из крестьян, сменивших мотыгу на меч. Другие видят в них потомков разорившихся аристократов. Скорее всего, самураи произошли из разных слоев общества. Как бы то ни было, самураи сложились в сословие служилых людей (самурай – «тот, кто служит»), но в отличие от московских детей боярских, служивших не государю, а крупным феодалам. В этом, самураи похожи на европейских рыцарей. Много общего с рыцарями у них и в других отношениях. Те и другие мастерски владели оружием, были храбрыми и преданными сюзерену. И самураи, и рыцари соблюдали кодекс чести, не боялись трудностей и презирали торговлю.
На этом сходство между самураями и рыцарями заканчивается. Те и другие были фанатики, но их фанатизм не совпадал. Самураям было чуждо религиозное рвение рыцарей-крестоносцев, их желание освободить Гроб Господень, но они были фанатично преданы сюзерену, вплоть до готовности свершить по его приказу сеппуку (вспарывание живота). Верящие в переселение душ самураи меньше ценили свою жизнь, чем рыцари. Они предпочитали смерть плену, а рыцари охотно сдавались другим рыцарям и дружески с ними пировали и охотились, ожидая выкупа. В отличие от рыцарей, самураям было чуждо галантное отношение к дамам. Женщины самураев безоговорочно подчинялись отцам и мужьям, хотя были мужественны и тверды, преданны долгу и при случае способны сражаться – их учили фехтовать длинными алебардами – нагината. Жена самурая даже помыслить не могла изменить мужу, и ни о каких адюльтерах эпохи Хэйан не могло быть речи. Что касается мужчин самураев, то для них ограничений не существовало: они заводили наложниц и обращались к услугам Плывущего или Ивого мира, иными словами – к проституткам. Однако большинство самураев считало, что слишком частое общение с женщинами ведет к утрате доблести и духа.
Важное место в жизни самураев занимало сюдо (шудо) – гомосексуальная любовь старшего и младшего самураев – зрелого воина и юноши. Эти отношения получили распространение среди самураев в XII в. не без влияния монахов-буддистов, практиковавших педерастию с юными послушниками. У самураев отношения старшего и младшего любовников очень напоминали педерастию спартанцев древней Греции. Старший самурай брал на себя нравственное и физическое воспитание юноши, а сексуальная близость способствовала установлению любви и пониманию между ними. Такие отношения помогали юноше подготовиться к взрослой жизни и стать настоящими самураем. В отличие от греков, у японцев именно юноша должен был добиваться расположения взрослого самурая. Как и у греков, сексуальная близость между учителем и учеником прекращалась, когда молодой человек взрослел. Он женился и заводил семью, но сохранял дружеские отношения с учителем. Случалось и так, что наставник и ученик продолжали любовную связь вопреки обычаю.
Нишикава Сукенобу. Мужчина с молодым любовником; тот тайком обменивается поцелуем с девушкой служанкой. Между 1716–1735. Crompton L. Homosexuality and Civilization
В средневековой Японии, как и в Элладе, в педерастии видели более высокое и изящное проявление любви, чем в отношениях с женщиной. Среди самураев педерастия считалась полезной для мальчиков – ведь сюдо учит добродетели, честности и восприятию красоты, тогда как любовь женщины ослабляет воинский дух. Наставники вкладывали все свои знания в обучение юношей боевым искусствам. «Только так сюдо могло стать бусидо». Путь юноши (вакасюдо – сокр. сюдо) – путем самурая (бусидо). Множество сочинений прославляло красоту и доблесть мальчиков, следующих сюдо. Авторы трактовали эти отношения в духе высокой романтики, основанной на верности и готовности умереть за любимого. Иногда самураи дрались на дуэли, защищая честь любовников. Своего пика однополая любовь в Японии достигла в XVI–XVIII вв., распространившись среди городского населения. Но именно популярность гомосексуализма среди презренных сословий (торговцев, актеров) и, тем более, появление мужской проституции привело к угасанию практики сюдо у самураев – педерастия утратила ореол духовного учительства.
Юдзё «веселых кварталов»
В средневековой Японии отцы благополучных семей не отдавали дочерей в проститутки. Тем не менее, проституция не считалась грехом или особо презренным занятием и проститутки не осуждались обществом и духовенством. В этом отношении Япония коренным образом отличалась от Христианского мира. До 1617 года проституцией можно было невозбранно заниматься по всей Японии. Проститутки стояли вне четырех сословий, лишь немного выше, чем хинин и эта, – их объединяли вместе с актерами, музыкантами, танцорами в группу «приречных людей» – каварамоно, обитателей предместий, заливаемых во время разлива рек. Сами проститутки – юдзё, делились на разряды – от куртизанок до проституток при банях и уличных проституток. Куртизанки развлекали самураев и купцов. Куртизанки высшей категории – тайю, умели писать стихи, играли на струнных инструментах – лютне сямисэне, и цитре кото, владели искусством игры в угадывание запахов благовоний и искусством чайной церемонии. Тайю обслуживали знать и самых богатых купцов.