Запутанная планета
Шрифт:
Между тем Клара обиженно выговаривала Доктору:
— Бал не может подождать, снова отлетит ресница или сломается ноготь. Кто тебя там в России так настырно зовёт?
— Хм. Девятнадцатый год двадцать первого века. Есть пара предположений, правда, они вряд ли тебе понравятся.
— Девушка, да? И когда ты успеваешь их цеплять?
— Клара…
Аника поднялась
— Корабль очень старый, но я могу его отремонтировать.
«Опомнись! — закричала Грейн у неё в голове. — Не смей здесь оставаться, беги!»
— Ладно, попробуй, — проворчал Доктор. — Только ничего не трогай.
«Опасно, говорят тебе! Почему меня не слушаешь?..»
На следующий день — вернее, ночь, ведь континент арахнойцев был на другой стороне Неклиды — посреди плато между Мокрым Хребтом и морем жалась кучка воинов, женщин с детьми и старух. Над их головами сияли узорные листья платана. Кое-где плетение почернело и начало проседать, его подпирали копья и пирамиды из камней.
В Покров ударила чёрная струя. Вообще-то, это был поток обратных фотонов, который вырвался из распадающейся чёрной дыры и достиг поверхности этой планеты, чтобы чего-нибудь разрушить. Но местные называли ночной кошмар попросту, Стощупальцевым Осьминогом.
Свет от Покрова поглотил обратные фотоны, получился вакуум. Однако тёмные струи сегодня были особенно мощными: сразу ударила вторая, третья, ткань замигала — и порвалась. Налетевший с моря ветер раскроил её пополам, задёргал погасшие обрывки, камни и копья рухнули.
Арахнойцы завопили. Щупальца Осьминога хлестали по спинам, съедая одежду и обжигая плоть.
И тогда ночь стала светлее. Небо закрыла гигантская креветка, она светилась ярче, чем угасший Покров, и со всех сторон, как усики и лапки, били мощные лучи прожекторов, которые растворяли потоки излучения.
Ракообразное снизилось. В его брюшке открылся люк, оттуда выпал пучок сверкающих нитей, каждая держала ящик или жёлтую капсулу. Нити бережно опустили ношу на землю и исчезли.
Один ящик не удержался, грохнулся
Следующий пучок был более аккуратным, все ящики уцелели. За ним из люка выпрыгнула девушка с синим румянцем, в её причёску вцепилась огненная птица.
Последним на камни приземлился мужчина в слишком большом золотом воротнике.
— Двурукие колдуны! — выкрикнула тётушка Анабельсаз, и вся деревня шарахнулась прочь. Однако круг света никто не покинул.
Полумесяц в руке у мужчины завибрировал. Племя попыталось отодвинуться ещё дальше.
— Да?
— Тиралик, сукин сын, тебе решение Совета не указ? — загремело в челноке. — Небесные Палаты не помогают местным, так решено!
— Палаты и не помогают, Навудон-шу. Я снарядил свой личный шаттл, это частная миссия.
— Тогда подвинь его или опусти, мне нужно место для парковки!
В небе, на котором никогда не было звёзд, показалась искорка. Она подросла и превратилась в гексагональный кристалл. За кристаллом, сигналя и норовя подрезать, неслась гигантская кукуруза.
Тиралик расхохотался, чем ещё больше напугал арахнойцев.
Тина шикнула на него и улыбнулась малышу с щёчками цвета салата, что прятался за рваную юбку матери:
— Смотри, его зовут Арки. Хочешь погладить?
Малыш осторожно выбрался из укрытия. Три ручонки он держал за спиной, а одну осторожно протянул к птице. Арки вёл себя хорошо, не клевался и позволил коснуться крыла.
— Г’ха! — воскликнул ребёнок, отдёрнув пальцы. Улыбнулся и провёл ещё раз по огненным перьям.
— Г’ха, г’ха, — начали передавать друг другу арахнойцы.
К Тине подкралось трое ребятишек постарше.
В светлом пятачке присела девушка с птицей, к которой тянулся лес зелёных ручонок. Над ними стоял Тиралик с охапкой одежды, не зная, куда это девать. Ещё два шаттла иллинойцев спускались в горную долину.
И никто не услышал слабого «дзинь», как будто рвётся нить паутинки, потому что услышать этот звук мог только Повелитель Времени.