Запутанная планета

Доктор сомневался. Он потёр горбинку на переносице, запустил пятерню в седые кудряшки, указал:

— Посмотри-ка снова на дисплей.

Клара хитро улыбнулась галлифрейцу, сделала кокетливый полукруг бедром, подходя к сияющему столбу консоли. Вокруг него располагался пульт управления ТАРДИС, ряды лампочек переливались голубым и жёлтым, висела пара мониторов. Но ни ответного подмигивания, ни ободряющей улыбки не дождалась: вместе летали уже три года, однако второй день кое-кто

— Опять вызов на кириллице, — сообщила она.

— Психобумага то же выдаёт. — Сдвинув кустистые брови, Доктор изучал потрёпанную синюю корочку, и вдруг схватился за висок: — А-арр…

— Что с тобой не так?

Клара подскочила, поддержала под локоть — но её тут же отстранили:

— Послушай, мне две тысячи лет, я последний из расы Повелителей Времени, мотаюсь по космосу в корабле, который вырастили на сгинувшей планете. Что со мной может быть так? Если когда-нибудь увидишь, что со мной всё в порядке — тогда и беспокойся. Хотя нет, тогда уже поздно будет беспокоиться. Просто беги.

Он встряхнулся, поправил ворот старомодного тёмно-малинового сюртука и решил:

— Значит, отправляемся в Россию. Кто-то нас там очень сильно ждёт.

— В Россию? — Учительница Лондонской школы сморщила вздёрнутый носик, откинула каштановое каре. — Это где всегда холодно?

— Всегда холодно на планете Волаг-Нок, хорошим летним днём там бывает плюс три по Кельвину из-за эндотермических реакций в коре. А Россия — страна с вполне мягким климатом.

Снова поглаживая висок, Доктор подошёл к пульту, дёрнул за рычаг… Рычаг остался у него в руке. Свет ослепительно вспыхнул — и погас.

— В чём дело? — крикнула Клара, которую толчком отбросило на перила лестницы. — И когда ты уже установишь тут нормальные пилотские кресла?!

— Для тебя — только детское, — огрызнулся Доктор. — Сикоракского типа.

— Это как?

— Совмещённое с джакузи.

— С джакузи?!

— Конечно. Малькам сикоракцев требуется постоянный приток свежей воды.

В слабом мерцании аварийного освещения галлифреец, кажется, жал все кнопки подряд. Нет, не кажется — он действительно жал все подряд кнопки.

— Ручное управление отключилось. — Пнув консоль, Доктор перехватил Клару, падающую уже в другую сторону. Пол ходил ходуном.

— И что теперь будет?

— Полетим к ближайшему источнику гравитации.

— Так мы приземлимся на какую-нибудь звезду?

— Не говори глупостей! — Доктор, наконец, пристроил спутницу на ступеньку лестницы, ведущей вниз, и присел рядом, обхватив своё запястье. — Чтобы ТАРДИС приземлилась на звезду? Да она терпеть не может протуберанцы. Скорее, к чёрной дыре свернёт.

Раздался звук «туу-у-тум» — ТАРДИС где-то встала. Внешнее наблюдение не работало, как и всё остальное.

Доктор подкрался к выходу, осторожно глянул наружу — и тут же захлопнул дверь, прижался к ней спиной.

— Ни в коем случае не выходи! — Он погрозил пальцем Кларе.

Та в испуге приподнялась, спросила шёпотом:

— Что там, чёрная дыра? Армия далеков?

— Нет, хуже, намного хуже!

Он прошёлся к консоли управления, отодрал панель и погрузился по локоть в провода.

— Доктор, что за дверью? — настойчиво повторила Клара.

— Система звезды Лампаданос, планета Неклида, летящая среди межгалактической пустоты, — раздражённо отвечал галлифреец, копаясь во внутренностях своей машины. — И, похоже, мы приземлились в Небесные Палаты. Не совсем приземлились: до поверхности полторы тысячи метров. Не до поверхности планеты, а до Матричного Магнита.

— И чего ты расстроился? Тут, наверное, жители недружелюбные?

— Наоборот. Иллинойцы крайне дружелюбны. Повелители Времени были для них расой наставников, почти богов. Здесь нас готовы задушить в объятиях и разорвать на сувениры.

— В общем, ты не выйдешь.

— Ни за что.

Доктор сбежал по лестнице, забрался под мостик и начал разбирать стенку консоли.

— Кстати, нас забросило во времена Древнейшей Истории, — заметил он. — Твоя планета ещё только собирается возникнуть из межзвёздной пыли, молекулярного газа и кладки яиц ракноссов.

Доктор отскочил от фонтана искр. Неслышно, но мощно взвизгнула ментальная сигнализация, ударяя по мозгам.

Клара одёрнула клетчатое платье, посмотрелась в чёрный экран:

— Эй, я потеряла накладную ресницу! Почему ты не сказал? И ноготь сломала, а сумочка в классе осталась.

— До твоего класса семьсот тысяч световых лет и четыре с половиной миллиарда обычных. Поломка серьёзная, чинить мне дней восемь. Так что не беспокойся, у тебя всё успеет отрасти обратно.

— Хочешь сказать, мне неделю ходить в одном платье?

— Почему, вон гардеробная, можешь подобрать наряд из любой исторической эпохи.

— А если я выберу эпоху «до изгнания из Рая», ты взглянешь в мою сторону?

— Клара, Рай — это миф.

— Миф — твоя способность кого-либо замечать. Чего ты там копаешься?

— Надо разобраться с системой связи. Похоже, артронная энергия на нуле. Не нравится мне, как тут скачут временные линии; и стоит проверить одну штуку.

Он отряхнул ладони, взбежал на второй этаж, пропустил четыре двери и распахнул пятую:

— Идёшь или нет?

— Куда? — Клара недоверчиво склонила голову.

— Конечно же, в обсерваторию.

Коридор вёл к шестиугольному люку, за которым открылся круглый зал, где вместо стен были панорамные окна. Они сходились высоко над головой, образуя прозрачный свод; посреди зала торжественно возвышался древний медный телескоп с шестерёнками и острым плавником на трубе.