Зараза 2
Шрифт:
Моя помощь не требовалась, поэтому я успел и покошеварить, и вздремнуть немного, но главное — я пристал к каждому студенту и показывал фотографии аспиранток, в надежде что-нибудь узнать.
— А, этих знаю, — во время перекуса ответила мне Сиськи (которую на самом деле звали Регина), — Ну, как знаю, пересекалась пару раз. Они в соседнем корпусе живут, в двести восьмом, кажется. Имена еще прикольные, одна Фераха, а другая Чика, прикинь? Я потому и запомнила.
— Регина, а дом этот знаешь
— Неа, я же говорю, и их-то не знаю. Они стремные какие-то были.
— В смысле ботанки?
— Ну, Фераха может быть, а вот Чика… Так та полная чика, — Регина хихикнула, — с ними то дед какой-то терся, то бандиты какие-то местные.
— Шпана?
— Ну, не знаю. Даже у нас шпана на «геликах» не гоняет, выглядели опасно. И наш гид из посольства говорил, будто опасная банда. Ща, подожди, — Регина повернулась к Оле, которая заканчивала паковать свои вещи, и крикнула, — Оль, как бандита звали, от которого Сергей советовал подальше держаться?
— Соломон, — повернулась Оля и сдула челку, упавшую на лоб, — а что?
— Да, так, ничего. Совпадение, наверное, — я задумался.
Не люблю я совпадения. А еще не люблю мутные многоходовочки. Мало данных. Только то, что Соломон и с «глобалами» общается и с аспирантками. Еще не факт, что алмаз тут при чем-то. Может там просто торговля, а здесь банальные планы богатого профессора кинуть. В Африке полно мошенников, одни только «Нигерийские принцы» с их спамом, чего стоят.
Последнее, что я узнал от Регины, это конкретику, кто Фераха, а кто Чика. У первой круглые щечки с ямочками, и как любят говорить, склонна к полноте, но строго за собой следит, а во второй — спорт, грация и лоск, даже в чем-то европейский. На модных показах таких много, ни то ни се, сбоку бантик, фиг поймешь, в чем суть, но смотришь и понимаешь, что хороша. Или как мы говорили в школе, я бы влюбился. В общем, ненасытного Гульдберга я вполне мог понять — тут сразу и горячий шоколад, и вкусная булочка.
Пока размышлял на тему похождений Гульдберга, неожиданно для себя вспомнил Астрид. Но обдумать, зачем и почему не успел, прозвучала команда на выход.
Как ни старался Леха брать только самое важное, все равно на два полных багажника набралось. Как это еще потом грузить, тоже вопрос, а пока нагрузились сумками и поперли по центру крыши к самому дальнему корпусу. За три ходки собрали все сумки и на самодельном подъемнике спустили все баулы на козырек у главного входа, а когда там стало тесно, то рядом на дорогу.
Веревка с крюком, опускаешь сумку до земли, стараясь не придавить шаркуна, освобождаешь крюк, опять же стараясь никого не зацепить, и по новой. Зомби здесь тоже были, но на порядок меньше, видать, тоже на шум стянулись к нашей общаге. А здесь остались самые ленивые, да и то не рыскали по округе, а покачивались в тенечке под окнами.
По словам Пухляша, этот корпус заразился
Сам студотряд сюда никогда не совался, не было ни сил, ни желания, особенно когда по ночам ветер с моря приносил не только прохладу, но и душераздирающие вопли. Да и сейчас под крышей было слышно, что там кто-то посуровей прыгунов. Может циркуль или черепашка, но я прогнал эти мысли, чтобы не сглазить.
Дальше сверили часы и разделились. Леха умчал на другой край крыши и спустился там, чтобы подогнать, спрятанную где-то машину. Оля с «яблочным» вернулись в убежище, чтобы активировать пожарную сирену, а я остался помогать студентам вязать нечто похожее на страховочные системы.
Я мысленно поиграл в детскую головоломку: волк, коза и капуста с поправкой на шаркунов внизу, раненого Роберта, Пухляша и двух девчонок. И первой решил отправить Регину, как человека, с кем хоть как-то успел пообщаться и, надеюсь, понимал, что ждать. И отдал ей пистолет с глушителем.
Всяких там: у меня маникюр, я первая не полезу, а то юбка задерется — конечно, уже давно не было, как собственно и маникюра — Фритаун сейчас от такого быстро отучивает. Ну или Леха…
Пофиг, главное, результат.
Регина справилась. Пусть медленней, чем хотелось бы, но зато верно и с минимальным вниманием зомби. Судя по звукам разбитого стекла, что-то дернулось на нее с третьего этажа. Девушку закрутило, она едва не завизжала, но вовремя закрыла рот ладошкой. А когда успокоилась и выровняла веревку, осмелела так, что всадила полмагазина в окно. Помахала нам и, спустившись, заныкалась за сумками. Прицелилась и с пяти выстрелов завалила трех самых близких мертвяков, заинтересовавшихся шумом.
Следующая пошла. Шестой член студотряда — Галя, она Галчонок. И прозвище это ей до меня дали. Я бы назвал Воробушек, маленькая, напряжённая, взъерошенная, но резкая, и действительно, как та птичка, что в мультике Простоквашино, вокруг Печкина вьется. На ее психике апокалипсис больше всего сказался, на любой шум дергалась и «кто там» спрашивала.
Я медленно спускался вместе с Робертом, страховал и поддерживал. А на уровне окна третьего этажа, которое расстреляла девушка, Роберт замычал сквозь зубы и начал помогать себе раненой рукой, лишь бы спуститься побыстрее. Я, наоборот, замер, доставая из-за спины автомат и разглядывая выгнутую решетку. Эх, мне бы сейчас мой нитро-экспресс.
В комнате, среди разрушенной мебели, согнувшись над телами, стоял мутант-черепашка и, отрывая куски мяса, поедал мертвых соотечественников. Значит, здесь и бутон где-то поблизости, но, возможно, слабенький еще. Сам черепашка не чета Егерю — видно, что жилистый, видно, что здоровый, но броня еще не огрубела, не оброс еще «жирком».