Зараза и Черт
Шрифт:
Молодые люди не говорили. А когда прозвучали последние аккорды музыки и раздался голос тамады, Черт остановился. Руки опустил, но не сделал и шага назад. Тереза не торопилась отступать. Стояла долгих несколько секунд, все еще обнимая парня. И голову подняла, заглянула в глаза Черта. Удивительные и странные.
– Спасибо, - поблагодарила девушка и, наконец, сделала шаг назад. Сам не осознавая, Захар подался вперед, вслед за девушкой. Но вовремя спохватился и заставил себя стоять на месте.
– И тебе.
По саду разнесся голос тамады, зазывающий именинницу. Тереза на миг оглянулась, услышав свое имя. А Черт, воспользовавшись моментом, позорно скрылся бегством. Слишком сильно подкосил этот танец его выдержку.
Тереза вздохнула и направилась убивать тамаду. Но передумала. Мама улыбалась, стоя на небольшом возвышении, служившем сценой, и протягивала дочери микрофон.
– Пора?
– одними губами прошептала Тереза. Ждана погладила дочь по руке, приободряя. Она вспомнила свое первое выступление. И прекрасно понимала дочь, ее волнение и страх перед публикой.
Взгляд Жданы пробежался по гостям и застыл на единственном человеке, ради которого она вообще пела. Ее муж - ее любимый, как и всегда, не отрываясь, практически не мигая, смотрел на нее. Ждана знала, сейчас его начнет клинить, всю песню, все время, что она проведет на сцене он будет сидеть и слушать. А в горящем взгляде - ураган страсти. И как только стихнет музыка, Яков утащит жену в укромный уголок. Так всегда было. И Ящер уже давно перестал бороться с этой тягой к жене.
Зазвучали первые аккорды. Мама и дочь, поразительно похожи, и в то же время, совершенно разные, запели. Их голоса заставили стихнуть гостей, заставили слушать тихие волшебные звуки. Они околдовывали зрителей, дарили покой и умиротворение. И только двух мужчин они лишали рассудка. И если первый уже частично привык, и знал, чего именно ожидать и как на это реагировать, то второй был в полном и окончательном шоке. Он просто не мог сдвинуться с места, словно прибитый к полу. Парень был застигнут врасплох на полпути к бару. Он отчаянно желал напиться. Просто чтобы немного унять огонь, вызванный простым медленным танцем. А здесь, словно кирпичом по макушке, голос девчонки проник, казалось, в подкорку, и даже глубже. Черт застыл, а потом повернулся к сцене. Нет, он не раз слышал пение Жданы. Наслаждался им. Как и любой другой. Поговаривали, что певица, некогда часто выступавшая в Пятигорье, - ведьма. Вот только как назвать ту, голос которой лишал возможности двигаться, думать, дышать.... Черт знал, даже если кругом начнется стрельба, он и не подумает двинуться. Просто не сможет. Все, что может он сейчас - смотреть и слушать. Скользить взглядом по хрупкой фигурке, затянутой в синее безобразие, и сходить с ума.
– А я предупреждал, - разобрал Захар голос отца, - А тебя вон как торкнуло.
Черт молчал. Просто не мог говорить. Он сомневался, что дышит в эту минуту.
– Не будь ты моим сыном, убил бы!
– в сердцах проговорил Макс, но сына оставил в покое.
А когда стихла музыка и раздались аплодисменты, Макс видел, как Ящер буквально сорвался с места. Видел, как сын все еще не отошел от голоса своей Заразы. Видел, как сомневается. И он подтолкнул парня к сцене. Говорить что-то не имело смысла. Но Макс надеялся, что Ящер будет сильно занят женой и не станет искать дочь. А сама же Тереза, словно чувствовала, или же прекрасно видела, реакцию парня, спустилась со сцены, поклонилась гостям и торопливо потопала в сторону дома. Макс и сам не заметил, как исчез Захар. Всего пару секунд он смотрел на Терезу, а сына и след простыл. В голове мужчины начал созревать план, как сделать так, чтобы и сын жив остался и Ящер был доволен.
Тереза позорно пряталась в кустах. Боже, она до сих пор помнила горящие глаза Черта. Они обжигали, угрожали, обещали. А она сама плавилась под его горячим взглядом. У нее даже дыхание сбилось несколько раз, и, наверное, она в ноты плохо попадала, потому, что в ушах звенело. И только мамина рука не позволяла упасть прямо на сцене.
Кажется, она все же довела Черта до белого каления. До ручки. До последней стадии кипения. Дальше только взрыв.
И он последовал. Неизвестно откуда взявшейся парень буквально наступал на нее, с совершенно дикими, бешеными глазами, и, кажется, мыслями. Одной рукой Захар обхватил затылок девушки, а второй прижал ее талию к себе. Резко. Стремительно. И буквально впился в ее губы своим ртом. Гортанный стон, больше напоминал рычание. Движения мужчины были резкими, хаотичными. Он с трудом мог контролировать себя. Его руки прижимали податливое девичье тело, практически вдавливали в собственное. И он не мог остановиться. Должен был. Но не мог. А она увела его куда-то в дом. Зараза тащила и тянула его за собой. А он не мог перестать ее целовать, впиваться в ее рот своим. Просто не мог. Испытывая потребность в ней, как в воздухе. Вернее, даже дышать ему сейчас не нужно было. Разве только ею, ее запахом, ароматом ее духов.
– Где у тебя здесь кровать?
– прошептала Тереза, прижимая его голову к себе, прерывая поцелуй. Черт воспользовался этим и глубоко втянув воздух носом, прижался, казалось, всем лицом к ее шее. И осторожно прикусил кожу. Боже, а так хотелось сжать крепче, сильнее, прижаться раскрытым ртом, чтобы втянуть тонкую кожу и оставить след. Так хотелось быть ближе, чтобы ничего не мешало.
Кровать? Она спросила про кровать? Черт мало что соображал. Действовал на инстинктах. В ушах все еще звучала ее песня. Ведьма, определенно ведьма.
– Ладно, обойдемся, - решила Тереза и принялась расстегивать ремень на брюках Черта. А он платье ее задрал, и, заставив закинуть ему ноги на талию, прижал к себе ближе. И со стоном выдохнул, испытывая блаженство от ее близости. От ощущения тонкого кружевного безобразия на ее попке под своими пальцами.
Опора. Ему нужна опора. Иначе рухнет. Не устоит. Думай, Черт, думай! Столик? Низкий. Кресло? Маленькое! Пол? Жесткий, а у нее огнестрел. Кровать? Черт, да, Зараза же про нее говорила.
– Платье! Платье сними!
– спохватилась Тереза, стягивая жакет, - Помнется!
– Бл*ть!
– только и выдохнул Черт.
Как можно думать о таких вещах, когда он едва-едва держится? Он совершенно забыл о контроле. О грозном Ящере. Вообще, обо всем на свете. Он только помнил, как едва не кончил там, рядом со сценой, когда слушал тихий волшебный голос Заразы.
Снять платье у него не получалось. Он пытался. Очень. Тереза поняла, секунду - и он просто сорвет его. А рвать нельзя. Ни в коем случае.
Девушка голову его руками сжала и настойчиво отодвинула от себя, на пару сантиметров.
– До трех, - скомандовала она, - Просто сосчитай до трех!
Черт послушно кивнул. Терезе как раз хватило времени, чтобы сбросить вечернее платье. Она осталась в трусиках, чулках и туфлях.
– Зараза!
– простонал Черт, и столько было страсти в этом голосе, что Тереза на миг растерялась. Значит, хочет, и, судя по тому, что видела девушка и к чему прикасалась, внушительному и бугристому, хочет сильно.
Рубашка Захара улетела вслед за пиджаком. Девушка раздевала его с упоением, целуя, царапая кожу ногтями. А Черт только рад был такому поведению девчонки. Его губы сомкнулись на груди Заразы, втягивая чувствительный сосок, заставляя девушку прогнуться. Мускулистое тело придавило к кровати хрупкое женское.
– Ты - Зараза!
– шептал парень, и только крепче вжимал податливое тело к своему, разгоряченному.
Тереза не думала возражать. А только крепче обхватила парня ногами, не позволяя ему отстраниться. Да он и не хотел. Не сейчас, когда желанное тело было так близко. Трусики улетели, а чулки остались. Черт прижался лицом к плоскому животу, целовал, ласкал, словно хотел всю ее облизать и в последствие съесть.