Зарисовки на запотевшем стекле (сборник)
Шрифт:
Поддерживал и доверял талантливым артистам, таким как Игорь Моисеев, Рина Зеленая, Фаина Раневская, Аркадий Райкин. Это сейчас сатириков пруд пруди, а тогда было позволено одному неповторимому Райкину. Но здесь в первую очередь…глубокая культура Райкина, и его артистический гений развивался не просто: он многое мог не показать и не включить в программу особенно на первых порах, если бы не пользовался «его» покровительством.
Восхищаемый «всех нас» сейчас Жванецкий писал и для Райкина, но мы слышали тогда художника, который работал с текстом, а сейчас… отдает ремесленничеством – что вынул
Смешными и нелепыми кажутся попытки Никиты Сергеевича «по-шахтерски» рулить искусством. Они оказались явным вредительством и дискредитировали власть и страну. Зато стало понятно: погорячился Владимир Ильич с очередным своим лозунгом о том, «что каждая кухарка может управлять государством».
Только после войны, когда закончилась жестокая классовая борьба, власть осознала, что она обязана своим победам не самой себе, а глубоким истокам российского народа.
А в 20-тые и 30-тые кругом была шумная, бесшабашная, радостная молодая жизнь. Все, что было дорого окружающим Надю близким и родным людям, разрушали с молниеносной быстротой.
Смелые комсомольцы пели:
«Не надо монахов,
Не надо попов,
Залезем на небо,
Прогоним богов.» (Городская газета «Луч» № 128 от 10.06.1924. – Примечание автора).
Позже пестрели более конкретные лозунги:
«Боги нам совсем не любы,
Перестроим церкви в клубы». (Городская газета «Приокский рабочий» № 7 от 09.01.1930. – Примечание автора).
«Антипасхальный вечер по городу начнется с 7 вечера… За лучшие антирелигиозные костюмы будут выданы призы. В „Унионе“ будет демонстрироваться кинокартина „Иуда“.» (Городская газета – «Приокский рабочий» № 90 от 19.04.1930. – Примечание автора).
Хотя места в городе было достаточно, в тридцатые годы был снесен Собор Рождества Богородицы, и на его месте соорудили футбольное поле.
Уже из окна Надя не видела прежних радужных куполов Сретенской церкви. Она была закрыта и позднее переоборудована под льнохранилище.
Порой взгляд ее падал на мрачные черты этих остатков храма и вместо восторженных чувств бытия, видела она темное, израненное, бездыханное здание, и становилось ей еще тоскливей в сутолоке наступивших тревожных и трудных дней.
Одним из преступных действий новой власти и «новых преобразователей» против России было лишение гражданских прав самостоятельного, талантливого, имущего населения или, как сейчас говорят, «среднего класса»: купцов, фабрикантов, ремесленников, имеющих небольшие мастерские, кулаков, включая их детей, достигших 18-летнего возраста. В полной мере к ним можно отнести священнослужителей всех рангов.
Все эти русские люди, добровольно отдавшие нажитое честным трудом, в самые сложные времена перестройки государства были лишены гражданских прав, то есть не участвовали в выборах, не имели равноправия
Так называемая «классовая борьба» помогла случайным, приехавшим из других мест, или легковерным и не очень глубоким людям занять место многих цельных и добропорядочных людей. Нежелание власти понять страну, в которой она обосновалась, было очень жестоко по отношению к честным гражданам России.
В 1918 году пришла пора Наде начать учебу, но женская гимназия была закрыта.
Новая власть открыла общие советские школы первой и второй ступени. Первая ступень с 1-й по 4-й, вторая – с 5-го по 9-й классы.
Недоверие к новым школам родителей, в том числе Надиных, из-за отмены Закона Божия, отпугивало от этих педагогических новаций, и ей не суждено было начать там учебу.
А стала она учиться у незабываемой учительницы Елизаветы Павловны Альбицкой, которая открыла частную школу во флигеле своего дома на Вознесенской улице.
Елизавета Павловна была человеком необыкновенной доброты, умеющим удивительно чутко управлять детскими душами. Своих детей у нее не было, и она всех своих учеников без исключения любила искренне, как родных. В ее школе обучались с первого по четвертый классы, человек 20–25. Встречала она каждого у входа и смотрела, хорошо ли оделся ее ученик, уходя домой.
Она умела слышать каждого и заставить слушать себя. На уроках иногда рассказывала о своих личных радостях, горестях и даже пересказывала сновидения.
Удивительно, но важность сказанного ей на уроке воспринималось детьми, как результат собственных поисков и переживаний.
Методика обучения могла показаться странной, но занятия она проводила со всеми одновременно.
Учебный день начинался с молитвы, которую читал дежурный.
После нее Елизавета Павловна начинала работать с одной группой детей, остальным при этом давалось самостоятельное задание. Потом переходила к другой группе, оставляя первых с сомнениями и фантазиями. Задания она всегда объясняла тихо, четко и даже по-своему загадочно, оставляя ученика одного с самим собой. Иногда старшим предлагалось позаниматься с младшими, и они делали это с большой охотой и воспринимали как положительный результат своих достижений в учебе.
Первый и второй классы отпускались раньше, и тогда, она с увлечением продолжала свои поиски со старшими.
Дисциплина и успеваемость были очень хорошие.
Надя начала учиться у Елизаветы Павловны со второго класса, так как еще до школы дома выучилась читать и писать. Следом за ней в эту школу поступил Леня, а потом Коля и Митя, которых Надя готовила дома по методике своей учительницы. Все ее братья были прилежными и тоже поступили в школу со второго класса.
К этому времени Надя уже закончила четвертый класс и по настоянию папы перешла в частную женскую школу, где преподавала бывшая начальница женской гимназии города Маргарита Ивановна Попова. Все девочки были старше Нади, но она хорошо училась, и ее приняли в шестой класс.