"Зарубежная фантастика 2024-8". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Профессор начал отсчитывать улицы на пальцах:
– Давайте посмотрим, это будет… всего восемнадцать кварталов.
– Умноженных на бессчетное количество переулков, – добавил Джонатан.
– Как можно умножить что-то на бессчетное количество? – спросил Гамп.
Джонатан пожал плечами:
– Тебе придется поставить огромное количество нулей.
– Больше, чем мы можем себе позволить по времени, – вставил Профессор. – Это все имеет отношение к теории бесконечностей. Очень сложная вещь.
– Мы изучали это в школе, –
– А что ты разрезаешь пополам? – спросил Буфо. – Обе половинки или только одну? Мне это кажется довольно неряшливым – разрезать одну половинку напополам, а другую оставить как есть. Что она будет делать сама с собой?
Гамп вышел из себя:
– Для этого эксперимента тебе нужны только половинки половинок. Так что не перебивай. Потом ты опять режешь линию пополам, вновь, вновь и вновь. Очень захватывающий процесс. Действительно захватывающий.
На Буфо это не произвело никакого впечатления.
– И это все? Мне кажется, это похоже на игру в «ножички». Я знал все об этом к тому времени, как мне исполнилось четыре года. То же самое бывает, когда ты разрезаешь пирог и не хочешь брать последний кусок. Ты просто продолжаешь отпиливать тоненькие полосочки, пока не останется столько, что хватит только накормить птичку. И к этому времени пирог оказывается настолько черствым, что ты в любом случае можешь спокойно его выбросить. Я все об этом знаю. Ты говоришь, что тебе пришлось изучать это в школе?
– Гамп имел в виду теорию, – пришел на помощь Профессор, – что линию можно разрезать пополам бесконечное множество раз. Она будет становиться все короче и короче, но всегда будет оставаться половина линии, которую можно будет разрезать. Математики, разумеется, говорят нам, что разница между половинкой линии и целой линией очень незначительна. Другими словами, линия есть линия.
– А пирог, полагаю, есть пирог, – подхватил Буфо. – Если хотите знать, то, по-моему, во всей этой идее есть что-то довольно неправильное. Очень скоро вы дойдете до такого куска, который не будет стоить того, чтобы его есть.
– Это все чистая теория, – объяснил Профессор. – Все, что люди делают, – это говорят об этом.
На этот раз настала очередь Буфо выйти из себя.
– «Говорят об этом»! Зачем, черт возьми?! Это означает, я так полагаю, что ваша теория не поможет нам отыскать сокровище. Так это или не так?
Профессор усмехнулся:
– Абсолютно верно. Здесь она нам ни к чему.
– Так я и знал, – сказал Буфо. – Предоставьте это Гампу – выдвигать бесполезные теории.
Джонатан заподозрил, что Буфо злится, потому что затея с картой сокровищ не удалась. То, что они сидели над надоевшей овсянкой, отнюдь не помогало улучшить настроение.
– Я ошибаюсь или у этой овсянки вкус канцелярского клея?
Общее мнение было таково, что это действительно так.
– Так давайте пойдем в
– Может, найдем еще один магазин диковинных товаров, – восторженно подхватил Гамп, – и я смогу отыскать еще одну голову гиппопотама.
Джонатан постарался изобразить восхищение этой идеей:
– Вполне возможно. Несомненно, у доктора Чена не единственная такая голова в городе.
– Это было бы маловероятно, – согласился Профессор, пытаясь немного подбодрить Гампа. – Пошли.
Так они и сделали, причем Профессор прихватил с собой карту сокровищ, чтобы изучить ее за обедом. Как оказалось, ничто не свидетельствовало о том, что в городе есть еще какие-нибудь головы гиппопотамов. Наша четверка обнаружила множество любопытных магазинов, но единственные головы, выставленные на продажу, принадлежали мышам и оленям, а также, в одном случае, огромной рыбе. Ни одна из них не была настолько необычной, чтобы устроить Гампа. Однако друзья нашли очень милое кафе с широким навесом, закрывавшим выступающий в реку балкон. Они устроились за угловым столиком и приготовились провести там весь день.
На улице было жарко, но в тени над водой, куда через дельту долетал океанский бриз, царила приятная прохлада. Внизу проплывали лодки, обвешанные сетями и ловушками. Ветра было достаточно, чтобы толкать их вперед и взбивать поверхность воды в небольшие, сверкающие на солнце волны. У Джонатана было такое чувство, будто он может вечно сидеть и смотреть на воду. Ему не верилось, что эта широкая, мирная река, текущая навстречу морю, была той же самой темной рекой, что породила чудовище из водорослей, напавшее на него на палубе парохода.
Он наблюдал за тем, как особенно крупное рыболовецкое судно – все сплошь натянутые сети и лебедки – выходит в океан. Несколько стоящих на палубе рыбаков выстроились у правого фальшборта, жестикулируя и указывая на что-то, что находилось в воде. Сначала Джонатан не видел, что это такое, – гладь реки казалась ничем не возмущенной. Но потом луч солнца, сверкнув, отразился от серебристой поверхности чего-то вроде трубки, которая рассекала волны, направляясь в сторону причалов. Джонатан привлек внимание своих друзей к загадочному явлению, и Профессор надел очки, чтобы рассмотреть его получше.
– Чтоб мне провалиться, – пробормотал он, вынимая изо рта трубку. – Перископ.
– Что? – переспросил Буфо, который, по-видимому, до сих пор еще ничего не разглядел. – Это какая-нибудь морская птица? Типа пеликана?
Но никто не ответил на его вопрос. Джонатан, сообразив, почему Профессор так отреагировал, тоже вскочил на ноги. Потому что к ним тенью, постепенно сгущающейся под зелеными водами устья реки, шел корабль – подводное устройство, субмарина, – который, похоже, намеревался причалить к одной из пристаней, расположенных под балконом кафе.