Зарубежный детектив
Шрифт:
— Это вы комиссар? — крикнул тот еще издали. — Там звонят из уголовной полиции. Я решил позвать вас, не теряя времени. Ну как, удалось ее найти?
— Сойдите со следа! — рявкнул Кеттерле. — Кто звонит?
Полковник возмущенно выпрямился, а Кеттерле представил себе Рёпке, извергающего проклятия в телефонную трубку, ибо времени у него, как всегда, было в обрез.
— Человек назвался Рёпке, — сказал полковник, покосившись на напряженно-строгое лицо Кеттерле.
Комиссар сжал губы.
— Вы и вообразить не можете, что значит заставить Рёпке
Но вдруг другая мысль пришла ему в голову, и он резко обернулся.
— Я запрещаю вам толкаться на том месте и что-нибудь там трогать! — крикнул он полковнику.
Женщины одновременно принялись в чем-то убеждать полковника, но тот упорно продолжал глядеть в спину уходящему Кеттерле.
— Весьма самоуверенный тип, не правда ли? — спросил полковник фрау ван Хенгелер, когда Кеттерле отошел на приличное расстояние.
«Клифтон» прежде был мрачной скособоченной крестьянской усадьбой, каких много на этом участке побережья. Потом его перестроили, но соломенная крыша осталась до сих пор. Комиссар вошел через вполне современную стеклянную дверь. На столике портье лежала телефонная трубка.
— Алло, Рёпке?
— Долго заставляете ждать.
— Извините, Рёпке, тот человек просто идиот.
Комиссар оглянулся, но в холле никого не было.
— Дело не в этом, Кеттерле, почему вы так долго не звоните? Ведь вы должны были быть там около девяти, ну в половине десятого. Что-нибудь случилось?
— Выезжайте немедленно, Рёпке. Такого вы еще не видели.
— И это говорите вы?
Комиссару Кеттерле и в самом деле довелось кое-что повидать в жизни.
— От этой женщины не осталось и следа. Ну, кроме обычных следов ее ног. Но на самом интересном месте обрываются и они.
— Как это?
— А вот так. Когда выезжаете?
— Немедленно, — ответил Рёпке, — ведь это, как я понял, горит?
— Да, — сказал Кеттерле, — в самом деле горит. Прихватите собаку.
— Чую, дело непростое, — сказал Рёпке.
— Вот это уж точно. След обрывается, и все. Посреди нетронутого песка. Словно его перерезали.
— Буду часа через два.
— Чаще включайте сирену и мигалку. Дорога ведет через деревни. Чем быстрее приедете, тем лучше. Хотя бы потому, что может подняться ветер.
— Ясно, — сказал Рёпке. — Пока.
Кеттерле положил трубку и сквозь низкое окошко увидел, как к дому приближаются хозяйка и Хайде.
— Значит, полковник все-таки отправился туда? — буркнул он, когда женщины вошли в дом.
— Да он не простит себе, если не побывает на том месте. Он и так расстроился оттого, что принимал ванну, когда вы прибыли. Оставьте ему хоть это удовольствие. Должно же быть что-то у человека, когда не нужно больше командовать артиллерией. В последний раз он скомандовал «огонь» на Одере. Под Вриценом. Но вам предстоит еще услышать об этом.
Фрау ван Хенгелер вздохнула.
— Не очень-то все это хорошо для репутации «Клифтона», — добавила она и принялась сортировать немногочисленные письма, оставленные почтальоном на столике в ее отсутствие.
— Ну почему же, — сказал Кеттерле, внимательно взглянув на нее. — Вспомните, какую рекламу создают привидения старым замкам в Англии.
— Такое мне в голову не приходило, — сказала хозяйка, раскладывая письма по ящичкам.
Один конверт она протянула комиссару.
— Взгляните, вот эта телеграмма вас, наверное, заинтересует.
Комиссар сунул телеграмму в карман пальто. Сначала он хотел выяснить все, что можно выяснить в доме, а уже потом с помощью телеграммы начать знакомиться, так сказать, с самой Сандрой Робертс, с ее окружением, семьей и друзьями, с ее образом жизни и привычками. Ему необходимо было знать, в какой комнате она остановилась, что делала в тот вечер, что читала, что ела и, главное, что и много ли пила. Но перед этим нужно было уладить еще одно дело.
— Следует известить доктора Лютьенса в Бремене, что мы воспользовались его ставнями, — заметил он. — Не могли бы вы взять на себя этот труд? А кроме того, пригласить кого-нибудь из местной полиции. В нашей стране все должно проходить строго по инстанции.
— Это я хорошо знаю. Вы не представляете, сколько пришлось пережить, пока я не получила разрешение на перестройку дома и открытие «Клифтона». Должно быть, изучали мое происхождение до четвертого колена, но и после этого потребовалось личное вмешательство одного из членов ландрата. Сыграло свою роль и то, что мне весьма полезен здешний климат. А в конце концов все ведь устроилось прекрасно, правда?
В данный момент, однако, комиссар не разделял наивную радость хозяйки.
— Где ее комната? — спросил он.
— Первый этаж, последняя слева. Номер три. Хайде покажет.
Девушка была в кухне.
— Не беспокойтесь, найду сам. Вы там ничего не трогали?
— Боже сохрани, — сказала женщина. — Вы плохо знаете нашего полковника.
Комиссар мрачно усмехнулся.
— Уж не запер ли он ее?
— Нет, — ответила хозяйка. — Хотя намерение такое было. Но я решила, что мы не вправе делать даже этого.
Кеттерле с благодарностью взглянул на нее и покинул холл. Он миновал две кирпичные арки в деревенском стиле и вздрогнул, наткнувшись на фигуру святого в человеческий рост, который как-то уж очень неожиданно протягивал ему навстречу свою благословляющую руку. Пол в прихожей выложен был плитками красного песчаника. На старом сундуке слегка покачивался давно не чищенный самовар. В темном углу стояли огромные, почти черные часы. На длинной темного дерева полке тускло поблескивала старинная фризская утварь из латуни. Она тоже была давно не чищена. Перед дверью номер три Кеттерле вытащил носовой платок, положил его на выдержанную в стиле барокко, тоже давно не чищенную дверную ручку из матово поблескивающей латуни и осторожно нажал. В комнате царил полумрак, тяжелые клетчатые портьеры были сдвинуты. Это они заметили еще, когда рассматривали след под окном. Ставни были притворены, как и утром.