Зарубежный криминальный роман
Шрифт:
Возмущенное рычание, которое она услышала в ответ, уверило ее, что ее собеседник верил ее сказкам.
— Мортимер, есть кое-что посерьезней… Я знаю из верных источников, что у Микаэля есть любовница… Это ставит точку на моих сомнениях… Я решилась уехать с вами в Камберленд, чтобы попытаться начать жизнь сначала рядом с человеком, который будет жить только для меня.
— Джейн!.. Какое счастье!
— Нам надо увидеться как можно скорее…
— Хотите завтра утром?
— Я не уверена, Мортимер, буду ли я жива завтра утром, ибо теперь я боюсь…
— Скажите мне, что
— Мой муж уйдет около девяти часов. У него, как он говорит, собрание с его коллегами и он пробудет там допоздна… Я соберу чемоданы, как только он уйдет. Мортимер, приходите за мной к одиннадцати часам, когда слуги уснут.
— Джейн… Я, конечно, вас послушаюсь, но… но мне хотелось бы вас увезти на виду у всех.
— Мне бы тоже… Увы, это невозможно… Микаэль в такой ярости, что я опасаюсь худшего, если заявлю ему о своем отъезде, а теперь мне хочется жить, Мортимер.
— Как к вам проникнуть? Если я приду, ваш слуга не позволит мне войти!
— Действительно. Поэтому слушайте меня: вы войдете через черный ход. Для этого вам следует войти в садик и пойти направо. За домом есть дверь, я оставлю там ключ… Вы поднимитесь по лестнице, которая ведет в холл… там снова дверь, она никогда не запирается, вы подниметесь и на площадке — моя комната, первая налево… Я могу на вас рассчитывать?
— До ночи, Джейн.
— До ночи, Мортимер.
Положив трубку, Глория презрительно посмеялась над мужчинами и над Мортимером в частности. Потом позвонила сэру Микаэлю, чтобы поставить его в известность и приготовить ловушку, в которой найдет смерть леди Джейн и, возможно, этот тип из Камберленда.
Вечером, простившись с женой, сэр Микаэль вернулся в свой кабинет и вызвал мажордома.
— Садитесь, Реджинальд.
Слуга резко выпрямился.
— Мы не можем позволить себе такую вольность, сэр!
— Я вас прошу, Реджинальд.
— В таком случае, мы подчиняемся.
Он сел одной ягодицей — выражая тем почтительность — на самый краешек стула.
— Реджинальд, я обращаюсь к вам не как к слуге, а как к другу, которым вы стали с тех пор, как живете в моем доме.
— Мы благодарим вас, сэр, за такое заявление, идущее прямо к сердцу, и можем лишь заверить вас в полнейшей нашей преданности.
— Мне она потребуется… Реджинальд, вы воевали?
— Да, сэр.
— Значит, мысль о смерти вас не пугает?
— Это зависит… сэр.
Уортэм почувствовал некоторую иронию в его ответе.
Я говорю о жизни других, конечно.
— В таком случае… нет, не пугает, сэр.
Доктор стал медленно набивать, потом раскуривать трубку — память о студенческих годах, — которую он доставал в очень редких случаях, не желая испортить себе легкие.
— Реджинальд Чедгрейв, я решил покончить с жизнью.
— Сэр!
— Нет: не надо ничего говорить, Реджинальд, мое решение бесповоротно… Мистер Нарборо заставляет меня сделать это, убивает меня так же верно, как если бы вонзил кинжал в мое сердце… и при этом ничем не рискуя.
— Но… но почему?
— Потому что… непонятно по каким причинам… этот человек решил погубить меня… Одно его присутствие уже стоило жизни леди Ходдесдан, а мы даже не знаем как и почему… Мои надежды стать членом Королевского общества умерли со смертью леди Элен…
— Мы соболезнуем, сэр, и возмущены…
— Это все ничего, Реджинальд… Но я не вынесу потери леди Джейн…
— Сэр! Об этом не может быть и речи!
— К сожалению, это так, Реджинальд… Этот человек просто осаждает ее… Да к тому же, я не очень хорошо себя вел по отношению к леди Уортэм…
Старый слуга стыдливо опустил глаза, а доктор продолжал:
— Меня преследует мысль о возможном отъезде леди Джейн…
— Мы отказываемся верить этому, сэр!
— Увы!.. Я больше не могу работать… Каждый раз, как я ухожу из дома, я думаю, что может быть вот сейчас другой пытается проникнуть в мой дом…
Реджинальд Чедгрейв выпрямился.
— Мы на страже, сэр!
— Я знаю, Реджинальд, я знаю… и все-таки… Мне надо уйти, и я должен вернуться не раньше одиннадцати-двенадцати ночи… Кто может мне гарантировать, что я найду по возвращении леди Джейн?
Как солдат-доброволец, ведомый чувством самопожертвования, мажордом встал.
— Мы будем следить, сэр! Мы не ляжем спать до вашего возвращения!
— Благодарю вас, Реджинальд, вы спасете мне жизнь!
— Мы исполняем лишь долг, сэр! Позволим сказать, что в стране, поставившей во главе лейбористское правительство, развелось много дурных людей!
К десяти часам вечера Нарборо вышел из отеля и, не торопясь, направился пешком к Харли стрит. Улица была пустынна. Мортимер, который впервые участвовал в таком приключении, прижимался к фасадам домов. Подойдя к дому сэра Микаэля, он остановился и оглянулся. Успокоенный царившей всюду тишиной, от толкнул решетку калитки, которая легко и бесшумно открылась. Закрыв ее за собой, он направился направо, как ему было сказано, и вдруг успокоился. Он чувствовал бы себя менее уверенно, если бы знал, что сэр Микаэль потихоньку вернулся, проникнув в дом через окно своего кабинета, и следил за ним.
Доктор приоткрыл дверь приемной, выходящую в холл. Реджинальд, с огромным револьвером на коленях, сидел на стуле под лестницей, ведущей в комнаты. Сэр Микаэль бросил монетку об стену. Задремавший было слуга, поднялся и, определив, откуда исходил этот звук, направился на цыпочках к двери, ведущей на черную лестницу. Уортэм последовал за ним и ударил его по голове рукояткой пистолета. Доктор поддержал падающего, потом оттащил его тело под лестницу, а сам вернулся к своему посту.
А в это время Нарборо, забывший взять с собой спички, шел наощупь в темноте и бесконечно долго поднимался по ступеням, ведущим в холл. Он двигался с осторожностью, на дрожащих ногах, с вытянутыми вперед руками, похожий на лунатика. Наконец он нащупал створку двери и тихонько толкнул ее. Дверь открылась, и он замер на мгновение на пороге, чтобы унять дыхание, успокоить биение сердца и прислушаться. Потом подошел к лестнице и начал осторожно подниматься по ней. На площадке он остановился, огляделся и, узнав комнату леди Джейн, тихо постучал в дверь.