Заря Амбера
Шрифт:
«И не заслужит, пока остается хоть малейшая вероятность того, что предатель – именно он», – мысленно добавил я.
– Прекрасно. – Фреда улыбнулась, и в уголках ее глаз и губ на миг возникли крохотные морщинки. – Надеюсь, вы постараетесь поладить. Я уверена, что ты мог бы принести большую пользу нашей армии.
– Я тоже надеюсь, – отозвался я и умышленно сменил тему. – Ты не видела Эйбера?
– Эйбера? Нет, после вашего отъезда не видела. Поищи у него в покоях. Во второй половине дня он обычно сидит у себя.
Я поблагодарил Фреду, вежливо кивнул ей и женам советников и, бросив «До ужина!», направился к лестнице.
Сегодня я уже более уверенно пробирался по бесконечным лестницам и коридорам замка и без затруднений отыскал дорогу в свои покои. У себя в спальне я обнаружил Горация. На кровати красовалась груда одежды.
– Это что такое? – спросил я, удивленно уставившись на сию картину.
– Одежда Мэттьюса, лорд, – ответил Гораций, проворно складывая очередную рубашку и пряча ее в платяной шкаф. – Лорд Эйбер сказал, чтобы я перенес это к вам.
– Очень любезно с его стороны.
– Да, лорд.
Тут я осознал, что так и не успел переодеться после тренировки, а теперь от меня несет не только моим потом, но еще и лошадиным.
– Подбери для меня что-нибудь, – велел я Горацию, а сам направился в купальню. – А остальное убери.
Пожалуй, и вправду нужно вымыться, прежде чем идти к Эйберу.
Пять минут спустя я подошел к двери Эйбера и резко постучал.
– Входите, если не боитесь! – весело отозвался он.
Я вошел. Эйбер сидел у окна, за чертежным столом. Вокруг были расставлены бутылочки с разноцветными красками, а в руке Эйбер держал тоненькую кисточку.
Эйбер на миг оторвался от работы.
– И что же за новости ты принес из лесу, братец? – поинтересовался он.
– Ничего особенного, – сказал я, пожав плечами. – Адские твари давно смылись.
– Жаль, – заметил Эйбер.
Я подошел поближе и принялся рассматривать разложенные на столе карты – их там было штук шесть.
– Чем это ты занимаешься?
– Рисую.
Он повернул карту так, чтобы я мог ее рассмотреть. Карта была не окончена, но уже ясно было, что на ней изображен мужчина, изготовившийся к схватке; он стоял в боевой стойке, вскинув меч. Мужчина был одет в темно-синий наряд с черной отделкой, а плащ его слегка развевался, словно под ветром. Фон еще не был прорисован до конца, но я разглядел там тончайшую черную паутину... повороты и изгибы, неким загадочным образом проникающие в глубь карты и создающие нечто вроде объемной головоломки. Что это – изображение Логруса? Наверное, да.
Судя по всему, как раз перед моим приходом Эйбер начал рисовать лицо. Лишь теперь я с некоторым удивлением осознал, что вижу собственный миниатюрный портрет.
– Как он тебе? – спросил Эйбер. – Это для Фреды. Вчера после ужина она сказала, что хочет такой.
– А как же свечи?
Эйбер хмыкнул.
– На самом деле, то была незаконченная карта Мэттьюса. Я тогда просто дорисовал ему твое лицо. – Он виновато пожал плечами. – Понимаешь, я торопился.
– И хорошо, что ты поторопился! Вполне возможно, ты спас мне жизнь.
– Какая ирония судьбы! Художник спасает воина!
Я рассмеялся.
– Даже если поначалу ты и начинал рисовать портрет Мэттьюса, все равно получилось похоже на меня. А на этом ты и вовсе здорово мне польстил.
– Что, вправду? – Кажется, мое замечание доставило Эйберу искреннее удовольствие. – Знаешь, ты первый, от кого я это слышу!
Я внимательно изучил новую карту.
– Но вообще-то темно-синий – это не мой цвет, – сказал я. – Может, в следующий раз оденешь меня в красное?
– Цвет значения не имеет. Важно, кто нарисован и как. – Эйбер положил карту на стол, под лучи заходящего солнца. – Ладно, пускай сохнет. Ну, так что же привело тебя ко мне?
Я заколебался. Фрейда говорила – не доверяй никому. Но с этим делом мне в одиночку не справиться. Мне нужен союзник. А изо всех родственников Эйбер нравился мне больше всего. Если уж нужно кому-то довериться, пускай это будет он. Ну хотя бы потому, что именно у него больше всего шансов опознать найденную карту. Мне нелегко было принять это решение, но в глубине души я чувствовал, что поступаю правильно.
– Я хотел показать тебе одну штуку. – С этими словами я достал карту Локе и вручил Эйберу. – Вот, я ее нашел. Это твое?
– Ну, да, это моя работа. – Эйбер перевернул карту и указал на золотого льва, вставшего на дыбы. – Я всегда рисую на рубашке льва. Папа, когда делает карты, не снисходит до возни с подобными мелочами.
– А ты помнишь, для кого ты ее делал?
Эйбер пожал плечами.
– Почему бы просто не спросить всех за ужином? Кто бы ее ни потерял, он наверняка захочет получить карту обратно.
– Ну... у меня есть причины этого не делать.
– Но оглашать их ты не хочешь.
– Нет. Пока что – нет.
Эйбер хмыкнул, задумчиво посмотрел на меня, потом взял карту и присмотрелся к ней повнимательнее.
– По правде говоря, я не могу точно сказать, для кого ее делал, – признался он. – Таких, с Локе, я сделал штук двадцать и всегда копировал их со своего оригинала. И все они здорово похожи друг на дружку.
Эйбер открыл ящик стола и достал оттуда шкатулку из тикового дерева, – вроде той, которую он подарил мне, только с отполированными латунными уголками. Откинув крышку, он извлек из шкатулки толстую колоду карт – штук пятьдесят, не меньше, – развернул их веером и выбрал одну.
Он положил свою карту рядом с той, которую нашел я, и я понял, что не в состоянии отличить их друг от друга. Неудивительно, что найденная карта так походила на карту из колоды Фреды – Эйбер действительно копировал оригинал, один в один. А раз их существует штук двадцать... да, эта карта может принадлежать кому угодно.
– Извини, – сочувственно сказал Эйбер. – Слушай, спроси за ужином. Это будет проще всего.
Я покачал головой.
– К сожалению, не могу. А как ты думаешь, она не может принадлежать Локе?