Заря победы
Шрифт:
И боях под Даугавпилсом 28 июня 21-й механизированный корпус в тесном взаимодействии с авиацией и десантниками нанес серьезный урон частям 56-го моторизованного корпуса противника. Много танков, орудий и минометов его было подбито и уничтожено. Около тысячи вражеских солдат и офицеров остались на поле боя.
По тылам и флангам врага одновременно наносили удары части 11-й армии генерал-лейтенанта В. И. Морозова, отходившие от границы. В результате противник был задержан на Западной Двине, у Даугавпилса, с 28 июня по 2 июля. По этому поводу Манштейн впоследствии писал: «…Вскоре нам пришлось на северном берегу Двины
В ночь на 29 июня наш корпус отошел на новый рубеж, оставив свои передовые отряды на Западной Двине. Справа были части 5-го воздушно-десантного корпуса, слева должна была занять оборону 112-я стрелковая дивизия 22-й армии Западного фронта.
Ко 2 июля противник подтянул к Западной Двине основные силы 16-й полевой армии и 41-й танковый корпус 4-й танковой группы под командованием генерала Рейнгардта. (Спустя четыре месяца мы вновь сразились с этим фашистским генералом. На сей раз под Москвой и Клином, где ему был нанесен сокрушительный удар. Об этом будет рассказано в следующих главах.)
Командующий 27-й армией генерал-майор Н. Э. Берзарин, правильно оценив создавшуюся обстановку, передал мне по телефону, что враг сосредоточил крупные танковые и пехотные соединения в районах Екабпилса и Даугавпилса и может перейти в наступление в любой момент. В два часа ночи 2 июля мы уже получили приказ командарма: «Прочно удерживать оборону и начать отход последовательно, по рубежам, только под давлением превосходящих сил противника, не допуская прорыва вражеских войск на отдельных направлениях и разгрома соединений 27-й армии».
Однако уже в восемь часов утра Берзарин отменил приказ об обороне и отдал новый, о переходе войск армии в наступление с задачей: ликвидировать противника на северном берегу Западной Двины и овладеть Даугавпилсом. Этот приказ корпус получил только в десять часов утра.
К сожалению, в начале войны бывало немало случаев, когда некоторые военачальники, стремясь во что бы то ни стало «точно» выполнить директиву высших инстанций, не задумываясь, назначали войскам время постфактум. На деле это нередко приводило к самым тяжелым последствиям.
Второй приказ Берзарин издал, исходя из директивы командующего Северо-Западным фронтом генерал-полковника Ф. И. Кузнецова, который, с нашей точки зрения, недоучитывал конкретных условий. Войска 27-й армии не имели для наступления ни достаточных сил, ни боеприпасов, ни горючего. Больше того, противник многократно превосходил нас в танках и пехоте, а в воздухе господствовал безраздельно. Ко 2 июля на северном берегу Западной Двины, на участке Екабпилс — Краслава, немцы сосредоточили до десяти дивизий, полностью готовых к наступлению.
Не успели наши части сняться с обороны (признаюсь, мы не спешили, так как чувствовали, что может произойти), как около полудня против корпуса одновременно начали наступать 8-я танковая, 3-я моторизованная, СС «Тотенкопф» («Мертвая голова»), 290-я и 121-я пехотные дивизии. В тяжелых боях мы отбивали удары танков и пехоты противника и постепенно отходили. Если бы мы снялись с обороны и перешли в наступление, корпус, безусловно, понес бы тяжелые потери и был разгромлен. В создавшихся условиях очень важно было сохранить части, уже закаленные в сражении и накопившие некоторый опыт борьбы с весьма сильным врагом. К этому времени мы потеряли почти половину личного состава и боевой техники и имели всего около четырех тысяч человек. В этой сложной и тяжелой обстановке, под непрерывными атаками гитлеровских танков и авиации корпус вынужден был отходить на северо-восток, оставляя родную землю, — иного выхода у нас тогда не было.
…В первой половине дня 2 июля я отправился в 42-ю танковую дивизию — там было особенно тревожно. На опушке небольшой рощи встретил комдива.
— Только что в двадцати километрах юго-западнее городка Дагда захвачено двенадцать немецких мотоциклистов из дивизии «Мертвая голова», — доложил Воейков. — Где ее главные силы, установить пока не удалось.
Воейков уже приказал Горяинову занять оборону в шести километрах юго-западнее городка, фронтом на запад. Танковые полки готовились нанести удар во фланг и тыл противника, если тот предпримет наступление.
Едва комдив закончил доклад, как в четырехстах метрах от нас с шумом и стрельбой на большой скорости проскочили в городок около двухсот немецких мотоциклистов, прорвавшихся через наше боевое охранение.
В городке в это время находились квартирьеры штаба корпуса (семь офицеров, двенадцать сержантов и красноармейцев) во главе с заместителем начальника оперативного отдела штаба корпуса майором Голиком. Квартирьеры смело вступили в схватку. Голика ранило, но он остался в строю и продолжал руководить боем. Четырех фашистов лично уничтожил начальник разведки корпуса майор Гуденин.
Недалеко от командного пункта дивизии размещался резерв корпуса — мотоциклетный и танковый батальоны. Подчинив их заместителю командира дивизии полковнику Булаху, я приказал уничтожить ворвавшихся в городок гитлеровцев.
В коротком бою были истреблены почти все эсэсовцы, за исключением тридцати двух солдат и двух офицеров, которые предпочли сдаться в плен. В качестве трофеев нам досталось сто двадцать шесть исправных мотоциклов с полным вооружением.
Из показаний пленных выяснилось, что это был разведотряд дивизии СС «Мертвая голова», который вел разведку в направлении Дагда — Себеж. За ним должны следовать какие-то части. Какие — установить не удалось.
Воейков уточнил задачу полкам: захватить неприятеля в клещи. Все тщательно замаскировал. Гитлеровцы и не подозревали, что их разведотряд полностью уничтожен. Полагая, что он благополучно прошел Дагду и движется дальше на северо-восток, они направили по этой же дороге авангард из двухсот автомашин, пятнадцати транспортеров, восемнадцати орудий и десяти танков. Примерно через полтора часа немцы появились у Дагды. Не дав авангарду войти в городок, 42-я дивизия внезапно атаковала его с фронта и флангов. В течение часа все было кончено. Чисто сработали войска комдива Воейкова [3] .
3
Н. И. Воейков сражался на фронтах до конца войны. На заключительном ее этапе был командиром танкового корпуса. В мирный период занимал в армии ряд ответственных должностей. В 1953 году по состоянию здоровья ушел в отставку. Проживает в Москве.