Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони
Шрифт:
Все-таки она счастливая, Ольга Шеметова. И нет ничего лучше ее работы. Азарт, страсть, переживания – никакого казино не надо. А если хорошо отработала, да еще схватила удачу – то полное счастье от радостных глаз подзащитных и доверителей. Нет, Кочергина этого просто не поймет.
Адвокатесса думала, что утомленная бизнес-генеральша проспит до Парижа – лететь-то не так долго, – но ошиблась.
Подъем случился ровно через час, подошла вышколенная стюардесса – Елена Леонидовна, оказывается, ее предупредила заранее – и деликатно пробудила важную пассажирку.
– Ну, что, работаем, – деловито сказала Кочергина.
Единственным допингом, который она себе позволила, была маленькая рюмочка дорогущего коньяка. Ее принесла та же стюардесса, красивую, хрустальную, на маленьком серебряном подносе. Закуска была тоже: на хрустальном блюдечке – кусочек лимона.
– Тебе это все тоже положено, – сообщила Ольге спутница.
Девушка отказалась. Нечего привыкать. Когда она еще полетит в Париж первым классом? На тыканье не обиделась. Она же все-таки помоложе будет, не без удовольствия подумала Ольга.
– Значит, так, – сразу взяла быка за рога Елена Леонидовна. – Там главная – мама. Молчалива, спокойна, но без ее ведома муха не пролетит. Бореньку любит без памяти. В субботу они вылетают в Будапешт, так что до этого времени тебе надо ее очаровать.
– Еще кого нужно очаровать? – уточнила Шеметова. – Кроме мамы.
– Кого хочешь, это будет волновать только твоего мужа, – отрезала та. – Главное, чтобы мама тебя утвердила. Зовут ее Екатерина Андреевна. Дама с богатым жизненным опытом. И с характером.
– Это я уже поняла, – усмехнулась адвокатесса. – А можно нескромный вопрос?
– Для дела полезный? – осведомилась та.
– Коренной, – ответила Шеметова.
– Тогда валяй.
– Почему вокруг этого Бори такая шумиха? Он же у вас давно не работает. И второе: какими ресурсами мы располагаем, кроме моих навыков?
– Хорошие вопросы, – одобрила собеседница. – Заметно перпендикулярное мышление.
Ольга промолчала.
– Значит, так, – после паузы приняла решение Кочергина. – От тебя прятать неэффективно, поэтому докладываю. Мы перераспределяем для людей большие ресурсы. В семизначных цифрах. А то и в десятизначных. Даже если после подобных перераспределений прошли годы – люди остались. Люди очень серьезные. Борис был всем хорош, но паникер. Если он решит, что его бросили, обещает сделать всю закрытую информацию о компании открытой.
– Чем это чревато? – спросила Шеметова.
– В уголовном плане, скорее всего, ничем. В экономическом – смерть фирмы. В которой сейчас трудятся более тысячи специалистов. Я говорю только о ценнейших. Клерки и уборщицы – не в счет.
– Почему смерть? Если с точки зрения закона все чисто.
Адвокат и так понимала почему, но ей хотелось услышать версию Елены Леонидовны.
– Потому что для этих серьезных мужчин информация об их любовницах или даже любовниках менее значима, чем та, которой обладает Борис. Это экономико-политическая проблема в масштабах страны. Даже, пожалуй, стран.
– Короче, такое развитие событий неприемлемо, – поставила за нее точку Шеметова.
– Именно, – подтвердила спутница. – Про ресурсы надо?
– Пожалуй, пока не надо, – подумав, ответила Ольга. – Пусть все идет по порядку. Начиная с мамы Бориса Викторовича.
– Хорошо, – согласилась Кочергина. И, разом потеряв интерес к беседе, с головой влезла в свой ноутбук.
«Да, я бы не хотела, как она», – искоса глядя на Елену Леонидовну, думала Шеметова. Без любимой работы жизнь малосимпатична. Но с такой работой у Кочергиной жизни просто нет. Да и Олег Всеволодович бы не одобрил.
Так что ну его, «Майбах», решила она и продремала до самой посадки.
Быстро прошли контроль.
Ольга уже видела в мечтах уютный номер с полноценной кроватью – даже в первом классе спать хуже, чем на комфортной постели.
Но не тут-то было.
У железной Кочергиной еще были две встречи в аэропорту. Когда же через час она освободилась, то повезла несчастную Шеметову не в отель, а на железнодорожный вокзал. Оказывается, у них было мало времени: близкие арестованного сдвинули время вылета в Будапешт, к Борису.
Скоростной поезд TGV был красив и стремителен, как космолет. Однако спать в кресле все равно было неудобно. Зато к рассвету, преодолев семьсот с гаком километров – примерно как от Питера до Москвы, – подлетал к городу Бордо.
Ольга искренне считала, что Бордо стоит на Атлантическом океане. Выяснилось, что до него еще надо добираться. И потом маленько на юг, в сторону знаменитого Биаррица и испанской границы, но все же до них не доезжая.
Вот и дом-мечта Бориса Семенова.
На большом холме. Светло-палевый, как многие здешние дома. Теоретически многоэтажный, однако на самом деле, в любом своем вертикальном разрезе, максимум двухуровневый. Просто повторял очертания холма, потому что был огромен. Со всех уровней дома имелся выход на улицу, а в западные панорамные окна был виден океан.
Сад тоже присутствовал. Хотя в основном росла виноградная лоза – вино в Аквитании производили с незапамятных времен.
Кочергина уже рассказала Ольге о главной мечте жизни Семенова. Что ж, недавний нескладный студент Бауманки добился своего. Может выйти из большого дома и, глядя на океан, сорвать с ветки гроздь винограда. Если, конечно, будет находиться здесь, а не в тюрьме волжского города. Или в каком-нибудь мордовском лагере.
Их машину – опять «Майбах», и опять черный – вышла встретить вся оставшаяся семья.
Седой высокий отец, явно сдавший после ареста сына. И седая, высокая, с прямой спиной, кареглазая женщина, которая, по всей видимости, не сдаст никогда. Просто в момент, когда не сможет держать спину прямо, она умрет.
– Мы рады вас видеть, – сказала за всех Екатерина Андреевна.
Радости особой в голосе, однако, не чувствовалось. Она спокойно и требовательно смотрела на Кочергину, видя в той причину страданий единственного сына. Но и сцен с заламыванием рук явно не предвиделось – не тот состав участников спектакля.