Защитник монстров
Шрифт:
— В точку.
До, во время и после обеда мы с Эйдом успели обсудить многое из прикладной психологии, и я был удивлен глубиной рассуждений этого внешне грубого и дикого человека.
Наш диспут был прерван появлением купца. Он явился в сопровождении начавшего закипать Скули. На палубе дремали нагулявшиеся вчера викинги, своим видом еще больше бесившие Говоруна.
Мэтр Арлен являл собой яркий пример того, что первое впечатление порой бывает очень обманчивым. Сначала мне показалось, что в один из межмировых колодцев провалилась пара семей банкиров-иудеев, но через пару минут разговоров
Торговец пересыпал свою речь шуточками и косил хитрым взглядом. И только когда оценка добычи подошла к концу, я больше интуицией, чем разумом, почувствовал, что этот человек не обманет, причем не только потому, что надеется на дальнейшее сотрудничество, но и по причине внутреннего благородства. Не знаю, чем объяснить мою уверенность, но она крепла с каждой минутой.
Эйд подобных психологических нюансов не уловил и постоянно таскался за щуплым торговцем, норовя вступить в торг. Мне же постоянно приходилось его одергивать.
— Ну что я могу сказать, благородный эрл, — вздохнув, сказал торговец, выбравшись из тесного трюма и закончив расчеты на бумаге, — если вы не передумали продавать яйца…
— Нет, не передумал. С брадарскими поводырями я договорюсь сам, а торговать с аравийцами было бы бесчестно.
— Ну, торговать яйцами в Брадаре сейчас нет ни малейшего смысла.
— Почему? — удивился я, зная, что корона щедро платила за пополнение одного из самых мощных подразделений своей армии.
— А вы не знаете? — удивился торговец.
— Не знаю чего? — напрягся я, замечая перемены и в лице Эйда.
Похоже, новости обошли викинга стороной, а по тону торговца стало понятно, что это не самые приятные известия.
— В столице сейчас неспокойно, и хуже всех приходится поводырям.
— В честь чего? — удивился я.
— Вы что, не знаете о смерти короля?
Вот тебе, бабушка, и юрьев день!
— Когда это случилось? — высказал общий вопрос Эйд.
— Две седмицы назад. Сейчас в городе траур.
— От чего он умер? — задал вопрос уже я.
— Говорят, это какое-то черное колдовство аравийцев. Погибли и король и королева, а принц Белинус, пусть Господь дарует ему богатырское здоровье, сумел удержаться на краю могилы. И все благодаря молитвам брата Врадака.
От имени родоначальника новомодного течения в местной церкви у меня пробежал мороз по коже.
— И при чем здесь поводыри?
— При том, что брат Врадак объявил, что болезнь королевской семьи — это наказание свыше, наказание за греховную жизнь и покровительство исчадиям ада. Так что яйца они нынче можно продать только аравийцам. Корона Брадара за них не заплатит. Поговаривают, что скоро вообще всех чудовищ пустят под нож. Простите, благородный эрл, если я сказал что-то обидное для вас, — заметив мою реакцию на «чудовищ», примирительно добавил торговец.
— Мне срочно нужно в школу поводырей, — решительно сказал я.
— Не раньше, чем закончим с делами и твоим лечением, — не менее решительно возразил Эйд. — Мэтр, озвучьте, пожалуйста, всю сумму.
— За украшения, привязанные артефакты и оружие я готов заплатить семьдесят четыре тысячи золотых. А если отдадите мне артефакты-проводники с брони зверей, то получите еще пятьдесят.
Практически все, кто слышал эти слова, замерли в шоке.
Действительно, круто мы прибарахлилсь. Я не собирался отдавать снятые с амуниции хах-коваев накладки, но если учитывать новости и озвученную цену, от них следовало избавляться.
— Заберете две трети накладок.
— Тогда получается девяносто шесть тысяч шестьсот пятьдесят три золотых.
— Ваш процент? — утончил я.
— Все уже посчитано, — с улыбкой поклонился торговец. — Завтра к обеду прошу в королевский банк для завершения сделки. Когда позволите забрать товар — сегодня или после уплаты?
— Когда вам будет угодно, — отмахнулся я, хотя солидная сумма и вызывала опасения в стойкости торговца к соблазнам.
Мэтр понимающе улыбнулся и благодарно поклонился.
— Думаю, закончим с векселями, и я сразу пришлю грузчиков с охраной. — Только после фактического окончания сделки он позволил разгуляться своей жадности. — Могу ли я рассчитывать на дополнительную охрану перевозки товара на мои склады в лице пары десятков таких великолепных воинов?
— А вот теперь я тебе верю, — широко улыбнулся Эйд, едва не смахнув торговца за борт, когда по-дружески хлопнул того по плечу.
Я предпринял еще одну попытку прорваться в школу поводырей, но до похода к лекарям оставалось меньше часа, так что пришлось смирить свое беспокойство.
Буквально перед выходом с корабля ко мне подошел Али и начал, смущаясь, отпрашиваться, чтобы уйти вместе со встреченными в порту знакомыми к соплеменникам, проживавшим в торговом квартале. Несмотря на недавнюю войну, торговлю с Аравией никто не отменял, и смуглые лица под тюрбанами и фесками в Лугусе не были редкостью. Судя по тону, Али склонялся к тому, чтобы вернуться на родину, хотя во время плавания чувствовалось, что он хочет остаться со мной.
Что ж, насильно мил не будешь; пришлось передать Али яйцо ковая и тысячу золотых — всю наличность, — а в моем благословении араб не нуждался. В нагрузку я переложил на своего соратника по недавним приключениям обязанность договориться об отправке зашуганного лекаря обратно на Корабельный Остров. Араб поклялся Аллахом, что сделает все в лучшем виде. Вместе с Али уходил Малик, которого столичный лекарь-консультант подлечил после того, как разобрался со мной.
Жаль, что эта часть моей жизни уходит в прошлое. Терять друзей всегда тяжело, и все же надеюсь, что мы еще встретимся, лишь бы не в бою, по разные стороны «баррикад».
К обители одного из кланов целителей я отправился в сопровождении Скули и дюжины хирдманов. Как ни странно, Говорун не стал ворчать по этому поводу и к охране моей немощной персоны отнесся со всей серьезностью.
Едва мы вынырнули через портовые ворота из вечной сутолоки порта, как сразу почувствовали перемены в городе. Везде висели полотнища траурных флагов, а привычное веселье нарядной столицы королевства снизилось до минимума. Причем в поведении прохожих были заметны не только грусть, но и опасения. В воздухе висела тревога, как тогда — перед войной с аравийцами.