Защитник
Шрифт:
— Меньше знаешь, крепче спишь.
— Вот я сейчас развернусь, пойду найду кого-нибудь из тех, кто так хочет меня заполучить, отдам им этого жучка и нажрусь как последняя сволочь.
— Ты этого не сделаешь.
— Почему?
— Потому что любишь себя и знаешь, я плохого не посоветую, —тут-то Тогот был совершенно прав. — А теперь хватит болтать и нажираться. Давай, дуй к ресторану. Дай бог, чтобы там, кроме этих четырех
Однако надежды наши не оправдались. За рестораном дежурила еще парочка, и еще двое маячили у будки, на границе территории отеля. Что ж, по-простому, как хотелось, не получится.
Я не спеша, не привлекая к себе внимания, продефилировал к стойке. Бокал местной мочи, гордо именуемой пивом, смыл неприятное послевкусие местного рома. Поставив на стойку пустой стакан — здесь, в отличие от пул-бара, разливали в стекло — я взял бокал и не спеша, словно наслаждаясь морским воздухом, подошел к самому озеру. Я немного покачивался, так, чтобы меня приняли за подвыпившего отдыхающего, однако не настолько пьяного, чтобы пора было проводить его в номер.
— Ну что, готов?
— Как юный пионер.
— Еще раз повторим заклинание неуязвимости, не помешает и «прощай, земля, в дальний путь».
— Вернусь, мульт-TV отрублю, — пообещал я, а потом, сделав последний глоток пива, начал в который раз за этот долгий египетский день читать защитное заклятие. Одновременно, постепенно ускоряя шаг, я направился в сторону моря.
Последние слова заклятия я произносил уже на бегу.
— Справа двое.
Не останавливаясь, я сорвал с себя футболку и швырнул вправо, заставив преследователей на мгновение замешкаться. Вот я уже на песке. Еще пара шагов, и я оказался по колено в воде. Дальше шел риф. Вода в первый момент показалась мне ледяной, хотя, как уверяли экскурсоводы, ее температура не могла быть ниже двадцати пяти, иначе начинали гибнуть кораллы и водоросли.
— Стой, стрелять буду! — на ломаном русском выкрикнул один из охранников мне в спину. Тут же раздался тихий пук, и что-то ударило меня между лопаток. Нет, ребята, не на того напали. Я споткнулся, но устоял на ногах. Мой колдовской щит отразил пулю.
— Вперед, быстрей, быстрей!
Я побрел дальше, раскачиваясь из стороны в сторону.
Быстро приближающееся шлепанье. Кто-то прыгнул мне на спину. Кто-то что-то еще кричал, вроде того, что ночью купаться запрещено, но я не слышал или не хотел слышать.
Вторая пуля ударила меня в затылок, третья под лопатку. Ноги сами собой подкосились, но я устоял.
Шаг, еще шаг. Вот он, край рифа, дальше глубина, где можно уйти под воду с головой. Но спуска не было. Край рифа — нагромождение острых кораллов, как груда битого стекла. Тут недолго и изувечится. Что-то внутри меня заставило притормозить.
— Ты что делаешь, парень, ты же полностью защищен…
Но я, казалось, не слышал слов Тогота.
Моя рука инстинктивно опустилась в карман, я нащупал и сжал в кулаке скарабея, потом вытащил руку и, подняв жука высоко над головой, нырнул с рифа…
— Ну и как это было? — спросил Сайд, сделав большой глоток «бухи».
Я пожал плечами.
—
— Скарабей сам по себе символ. У нас считают, что маленький жук повторяет путь Солнца. Подобно тому, как Солнце совершает путешествие по небу, излучая свет и тепло, создавая условия для возрождения жизни во всем сущем, скарабей перекатывает свой шар с яйцами с востока на запад, пока зародыши не созреют и не родятся на свет. С древнейших времен скарабей почитается как священное животное богов Солнца и считается символом созидательной силы Солнца, возрождения в загробной жизни. Движение скарабея с шариком навоза с востока на запад символизирует рождение и движение солнца на небосводе. Символ же, который ты забрал, — дар бога Хепри, творца мира, человека с головой скарабея. Никому точно неизвестно, в чем тайна синего скарабея и что он дает человеку. Однако воспринять его как колдовской символ мог только истинный египтянин.
— Вот только я…
— Ты совершил Причастие, окунувшись в воды Красного моря. Хотя, если бы ты до этого окунался в его воды, подобного бы эффекта не было…
Я на мгновение закрыл глаза, вспоминая тот миг, когда я нырнул с рифа. Море расступилось передо мной и вновь сомкнулось, скрыв меня от преследователей. Сайд потом рассказал, что из того места, где я нырнул, в небо ударил столб света и все море до самого горизонта заискрилось. Постояльцы отелей решили, что это своего рода представление — фейерверк, и только проводник знал истину. Он и встретил меня на краю рифа, когда, вдоволь наплававшись, я пытался вылезти обратно.
— Ты уж извини, что мы так на тебя накинулись. Мы ведь искали этот амулет уже лет двести… А тут появляется какой-то парень, который все знает и умеет…
— Но госслужбы?
— У нас проводник — государственная должность. Чтобы ее занять, я учился больше десяти лет. Это в Европе, у вас, все по-другому, а тут иначе нельзя.
— Восток — дело тонкое, — многозначительно протянул я. — Да и вы меня извините. Я там, похоже, многих ваших покалечил.
— Да уж, — вздохнул Сайд. — Хотя, с другой стороны, наука нашим спецслужбам. Какова им цена, если они не смогли остановить одного человека, а ведь будь ты, например, мусульманским экстремистом — и что… Убийство или теракт удались бы. И то, что ты могущественный колдун…
— Ха-ха-ха! Что бы он сказал, если бы узнал, что без Тогота я пустое место? Впрочем, нельзя об этом даже думать. А то одна зеленая пупырчатая морковка слишком возгордится.
— …Их некомпетентности ничуть не оправдывает. Они должны были быть готовы ко всему. Я должен был быть готов. А теперь, наряду с многими другими, мы потеряли еще одно достояние нашей страны. И, увы, в этот раз потеряли безвозвратно.
— Ты лучше скажи ему, что, быть может, они с потерей скарабея только приобрели. Ведь никто из них не знает его истинного предназначения.