Защитник

Мэттьюз Белла

Что ж… Дерьмо.

Я должен был это предвидеть.

Макс Кингстон заходит в комнату. Этот человек, безусловно, является хозяином своей вселенной. Даже в свои сорок он излучает мощь и силу, не имеющие себе равных среди всех, кого я когда-либо встречал. И прямо сейчас он смотрит на меня так, будто я проблема, которую он хотел бы устранить.

— Да, Хейс. Что изменилось? — Макс откидывается на стол Фитца, прищурившись на меня. Глаза такого же цвета, как у его сестры.

Я встречаю взгляд Макса прямо в лоб.

— Моя причина остаться в Лас-Вегасе

изменилась. Пришло время вернуться домой.

Фитц откашливается, но Макс игнорирует его.

— И как долго ты планируешь оставаться?

— Его контракт…

— Я не спрашиваю, что написано в его контракте, — перебивает он Фитца, его взгляд не отходит от меня.

— Пока моя жена хочет быть здесь, я останусь. Учитывая, что Линди так близка к своей семье, не думаю, что она когда-нибудь захочет уехать, — откидываюсь на спинку сиденья и скрещиваю ноги. — Я хотел бы завершить карьеру в Филадельфии, если смогу, но это будет зависеть от вас.

— Сделаешь больно моей сестре, и я позабочусь о том, чтобы ты больше никогда больше не играл в профессиональный хоккей. Когда я закончу с тобой, ты не сможешь даже работать над голами в чертовой команде разработчиков в каком-то безымянном городке в Канаде, — его костяшки пальцев побелели от того, что он схватился за край стола позади него. — Мы ведь понимаем друг друга?

— Я думаю… — Фитц пытается снять напряжение, но я отказываюсь отступать, потому что этот момент важнее хоккея.

— Громко и ясно, Макс. Но это происходит в обе стороны, — говорю ему, вставая со стула. — Совершенно уверен, что я уже доказал, что готов умереть за твою сестру. Как насчет того, чтобы ты позволил ей жить своей жизнью, как умной, независимой женщине, и постарался не причинять ей вреда? Потому что я почти уверен, что ей было бы больно, если бы она узнала, что ты думаешь, что она не сможет постоять за себя.

Макс делает шаг вперед, выглядя так, будто он готов замахнуться.

— Осторожнее. Я заботился о Линди всю ее чертову жизнь, придурок.

Тренер хлопает рукой по столу.

— Уйди отсюда, Хейс. Тренировка через час на базе в Кройдон-Хиллз. Не опаздывай.

— Тренер… — начинаю я, но он перебивает.

— Иди, пока Макс не убил тебя. Мне не нужен мой генеральный менеджер в тюрьме и мой вратарь вне игры. Во имя Иисуса.

— Хорошо, тренер, — протягиваю и пожимаю ему руку над столом, рядом с Максом, который не двигается. — Я с нетерпением жду возможности сыграть с вами.

Фитц качает головой.

— Тогда убирайся к черту, пока еще можешь.

Я киваю и выхожу, не оглядываясь.

Это не совсем тот прием в «Революцию», который я ожидал.

Истон: Возможно, я только что разозлил твоего брата.

Линди: Какого из? У меня их несколько.

Истон: Тот, который сейчас как бы владеет мной.

Линди: Макс? Вот дерьмо. Он никогда не злится. Что ты сделал?

Истон: Почему ты думаешь,

что я что-то сделал?

Линди: И…?

Истон: Хорошо. Окей. Я женился на тебе. Видимо этого было достаточно.

Линди: Говорила тебе, что вся семья была в ярости.

Истон: Бекс нет.

Линди: Он нет?

Истон: Неа. Он доверяет нашему выбору.

Линди: Почти уверена, что он единственный.

Истон: Ты когда-нибудь задумывалась о том, чтобы постоять за себя перед своей семьей?

Линди: Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы заняться своими делами?

Истон: Ты мое дело, женушка.

Линди: У тебя что, нет тренировки или что-то в этом роде, мальчик-хоккеист?

Истон: Откуда ты узнала про это?

Линди: Просто угадала. Удачи тебе.

Тренировочная база «Революции» построена по последнему слову техники. Она была построена через несколько лет после того, как Кингстоны купили команду, и, судя по всему, они не пожалели денег. Раздевалка просторная. Стены оборудованы шкафчиками с нашими именами над каждым из них. Мне требуется минута, чтобы найти свой, и когда нахожу, я провожу пальцем по слову ХЕЙС и закрываю глаза, зная, что очень долго к этому шел.

До того, как присоединился к «Гадюкам», я истекал красной, белой и синей кровью.

«Революция» была командой моего родного города, и я любил ее.

Когда был маленьким, мама просыпалась на рассвете, чтобы отвезти меня на тренировку перед школой. Она никогда не включала радио в машине. Вместо этого она любила разговаривать во время наших поездок. Мы говорили обо всем: от того, сделал ли я домашнее задание до того, какое новое шоу смотрел или за какую команду играл в эти выходные. И мы всегда говорили о том дне, когда я буду играть за «Революцию Филадельфии».

Она была убеждена, что это произойдет.

Я почти уверен, что это была ее мечта в такой же степени, как и моя.

Хочется, чтобы она была здесь, и я мог поделиться этим с ней сейчас.

Ей бы это понравилось. Команда и Линди.

Бросаю сумку в кабинку и обуваю коньки до того, как придет остальная команда. Я хочу почувствовать лед, пока он еще пуст. Я уже произвел плохое впечатление на тренера, но, возможно, смогу добиться большего с товарищами по команде.

Когда иду по туннелю, я останавливаюсь как вкопанный. Похоже, я не единственный, кто хотел побыть несколько минут на льду в одиночестве. Линди летает по катку под песню Тейлор Свифт «Wildest Dreams».