Защитник
Шрифт:
— Он сказал почему? — спрашивает Эверли.
Кензи качает головой.
Бринли берет телефон Кензи и бросает его в сумку.
— Ну ладно, его потеря. Каллен и Мэддокс уже там. Пойдемте.
— Клянусь, если Каллен придет домой и расскажет папе что-нибудь об этих выходных, он получит по шарам, — ворчит Эверли.
— Не сильно ли драматизируешь? — Бринли упирается руками в бедра и смотрит, потому что наши девочки всегда будут защищать Каллена.
Упомянула бы Мэддокса. Брин бросила бы его на растерзание волкам.
Но Каллен… Это совсем другая история.
—
— Ой, милая, мы будем пить на завтрак. Твой выбор — «Мимоза» или «Кровавая Мэри». Но эй, оливки — это овощи, так что вперед, — Эверли с грохотом открывает дверь и похлопывает моего телохранителя Чарльза по груди. — Сегодня ты будешь держать дистанцию, Чак?
Глаза Чарльза находят мои, и я уже могу сказать, что выходные будут длинными.
— Вы знаете правила, мисс Синклер.
Эверли наклоняется ко мне и шепчет:
— Ты знаешь, что в какой-то момент нам придется его бросить, верно?
Легкая улыбка тронула мои губы.
Возможно, это все-таки будет один из таких выходных.
Истон
— Зачем мы вообще удосужились пойти на встречу, если ты знал, что собираешься отклонить торговое предложение? Макс Кингстон уже много лет пытается заставить тебя играть за «Революцию», — Пейс повторял это как заезженная пластинка последние два часа. — Ты когда-нибудь планировал принять предложение об обмене? Возвращение домой? Можешь ли ты представить, как фанаты потеряют рассудок из-за возвращения блудного сына?
— Я дома, мудак. Вегас был моим домом на протяжении десяти лет. Кройдон Хиллз… Ну, Кройдон-Хиллз — это место, которое я посещаю. Вот и все, — оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не обращает внимания, и толкаю своего лучшего друга. — Серьезно? Блудный сын? Кто, черт возьми, говорит такое дерьмо?
— Есть причина, по которой я твой агент, чувак. Я могу превратить дерьмо в золото, — он не лжет. Пейс был хорошим хоккеистом в колледже, но знал, что дальше дело не пойдет, поэтому занялся семейным бизнесом. Сейчас он один из самых востребованных спортивных агентов в стране. Пейс уступает только своему старшему брату, что его всегда бесило. — Теперь расслабься. Пришло время увидеть твою девушку.
Я останавливаюсь как вкопанный, и Пейс чуть не врезается в меня.
— Хватит называть ее моей девушкой.
— Чувак. Что залезло тебе в задницу сегодня вечером? Я называл эту девушку твоей девушкой уже чертово десятилетие. Черт побери, она чертова Кингстонская принцесса, и выглядит она как…
Я прервал его ледяным взглядом.
— Осторожнее.
Он вскидывает руки перед собой.
— Что бы ни говорил себе, ты не забудешь ту ночь, чувак. Если хочешь, можешь продолжать врать себе, но я твой лучший друг. Ты не можешь мне лгать.
— Там ничего нет. Конец истории. А теперь давай покончим с этим дерьмом, — качаю головой
Полночи провел, разговаривая с ней по телефону.
Где-то в процессе она стала моей девушкой.
Не то чтобы я это сказал.
Не то чтобы она это знала.
Но она, черт возьми, так чувствовалась.
— Она не моя девушка, — снова бормочу, когда мой взгляд бросается на красивую блондинку, стоящую по другую сторону фиолетовой веревки, обозначающую VIP-зону. Она танцует так, будто знает, что привлекает внимание каждого мужчины и женщины, но я замечаю ее не поэтому. Нет. Это из-за девушки, с которой она танцует. Крохотная, ростом всего пять футов два дюйма (157 см) с длинными светлыми кудрями и глазами цвета бурного Бермудского океана. Та, у которой руки подняты вверх, а ее идеальная задница прижата к Эверли, и она трясет бедрами так, что мой член твердеет. Та, которая теперь постоянно вызывает у меня такую реакцию.
— Да приятель, — Пейс хлопает меня в грудь. — Продолжай говорить себе, что она не твоя девушка, — Пейс дьявольски улыбается проходящей мимо VIP-официантке и заказывает два «Макаллена 18». — А теперь не обращай на меня внимания, пока я пойду сделаю себе бутерброд.
— Какого черта… — он уходит, прежде чем я заканчиваю вопрос, и какое-то время наблюдаю, как этот ублюдок делает именно то, что обещал, и скользит между Эверли Синклер и Линди. Моей, блять, Линди.
Официантка возвращается и протягивает мне два стакана, затем подходит ближе и хлопает длинными накладными ресницами.
— Могу ли я предложить вам что-нибудь еще, мистер Хейс?
Конечно, она меня узнала.
Быть профессиональным хоккеистом раньше имело свои преимущества.
Но уже нет.
Теперь это просто утомляет.
Теперь я просто хочу играть в хороший хоккей, и чтобы меня оставили в покое.
— Эй, можешь убрать свою вонючую задницу от моего брата, — Кензи движется передо мной, блокируя официантку, затем поворачивается и обнимает меня за шею. — Истон, — визжит она. — Я сильно скучала по тебе.
Я обнимаю младшую сестру и сжимаю ее.
— Привет, Кенз. Я тоже скучал по тебе.
Она отстраняется и бьет меня в грудь.
— Почему тебя освободили так поздно? Я думала, что проведу с тобой целый день. Я бы не полетела сюда только ради сегодняшнего вечера.
— Извини. Встреча с руководством команды, — не утруждаюсь добавлением ничего о торговом предложении. Макс Кингстон, генеральный менеджер и совладелец «Филадельфия Революция», который также является старшим братом Линди, возможно, когда-нибудь расскажет ей об этом, но не хочу видеть разочарование на ее лице, если она услышит это от меня.