Заставь меня любить

Кассандра сделала еще несколько резких взмахов и ощутила под ногами твердую глинистую почву пологого берега. Выбравшись из воды, тяжело отдышалась, выкручивая мокрые волосы. Постояла немного, пока жаркие лучи июльского солнца высушили мокрое, продрогшее тело, и не спеша надела сорочку и легкое ситцевое платье.

Вообще-то, отец запретил ей сегодня купаться, но весь день было так жарко, так неумолимо палили лучи жгучего в это время года солнца, что она осмелилась нарушить запрет, подвергнув тем самым себя риску

выслушивать весь вечер колкие упреки в свой адрес. Слава Богу, еще, что наказать ее или посадить под замок не могли. Завтра в Гамильтон-холле ожидали приезда важных гостей, и ради этого любые провинности сестер Касси и Сьюзен могли сойти им с рук.

Дорога к дому пролегала через участок огромной табачной плантации. Там, где она заканчивалась, начинался парк. Конечно, он не был столь обширным, как их парк в Центральной Англии, где они жили раньше, но зато в нем росло гораздо больше красивых деревьев с широкими листьями, отчего он был не таким мрачным. А еще за парком, ближе к дому, находился великолепный сад с душистыми цветочными клумбами и прохладными фонтанами.

На дорожке этого сада Касси и встретила свою старшую сестру Сюзанну. Презрительно поджав губы, старшая мисс Гамильтон смерила Кассандру недоброжелательным взглядом своих холодных голубых глаз.

— Ты и сегодня не смогла удержаться от своих дурацких выходок? — медленно процедила Сюзанна. — Видела б ты себя сейчас. Боже мой, на кого ты только похожа!

Касси посмотрела на сестру ясным взглядом.

— Я очень ценю твою заботу, сестричка, но не беспокойся за меня: завтра, когда прибудут Шелтоны, я буду выглядеть как надо, — проговорила она с притворной любезностью.

— Не понимаю, и зачем только отец заказал для тебя платья, словно для взрослой? Ты еще совершенный ребенок, Кассандра, за последний год ты совсем не повзрослела.

— Между прочим, через две недели мне исполняется пятнадцать лет. Отец знает, что делает. Пятнадцать лет — самый возраст для невест, особенно у нас, в южных американских колониях.

Касси еще раз насмешливо посмотрела на сестру и важно прошествовала к дому. Даже не оглядываясь на Сюзанну, она с уверенностью могла сказать, что красивое надменное лицо старшей сестры покрылось красными пятнами от гнева и досады. Но Касси не могла удержаться от того, чтобы не уколоть ее в ответ на опостылевшие нравоучения.

Кассандра была четвертой дочерью сэра Роджера Гамильтона, отпрыска младшей ветви знатной английской семьи. Благодаря табачным плантациям в Виргинии, подаренным отцу сэра Роджера королем за верную службу, Роджер Гамильтон смог нажить приличное состояние и купить титул барона. После этого его непомерные амбиции могли быть почти удовлетворены, если бы не одно крайне печальное обстоятельство.

Судьба отказывалась подарить первому барону Гамильтону наследника титула и состояния. Став бароном, он в возрасте тридцати лет женился на младшей дочери графа Бедфорта, красавице Камилле. Но брак оказался не очень удачным. Мало того, что леди Камилла отличалась повышенной чувствительностью и грубоватому от природы супругу было трудно жить с ней в мире, она еще и рожала только девочек. После появления на свет первенца, любимой дочери Сюзанны, барон не падал духом, надеясь, что следующая попытка окажется более удачной. Но когда и третий ребенок оказался девочкой, ярости и разочарованию его не было предела. Рождение же четвертой дочери, Кассандры, стало последней каплей в море терпения сэра Роджера. Вдобавок ко всему, после четвертых родов леди Камилла тяжело заболела, и семейный доктор с прискорбием объявил барону, что она больше не сможет иметь детей.

Всеми этими печальными обстоятельствами и объясняется то, что Роджер Гамильтон довольно прохладно относился к своей младшей дочери, подсознательно обвиняя ее в том, в чем она совсем была не виновата.

Две средние дочери барона родились слабыми и умерли еще в младенчестве. Он был бы не прочь отправить вслед за ними и жену, чтобы жениться вновь, но леди Гамильтон, несмотря на его грубое обращение, прожила еще десять лет после рождения последней дочери, а за это время дела сэра Роджера пришли в сильный упадок. Ему пришлось выбросить из головы мысли о новой женитьбе и наследнике, продать свое родовое имение в Центральной Англии и перебраться с двумя дочерьми в колониальную Виргинию, на свои плантации. И, надо заметить, поступок этот оказался совершенно правильным. Здесь, в американских колониях, амбициозный барон занял такое видное положение, какого ему вряд ли когда-нибудь удалось бы достичь в Англии. К тому же дела его, благодаря плодородной почве Виргинии и труду негров-рабов, за пять лет, проведенных в этой стране, заметно поправились.

В этот день сэр Роджер закончил вечерний объезд плантаций раньше обычного. Нужно было еще зайти к дочерям, проверить, готовы ли они к приезду гостей, дать последние наставления. Он не говорил им заранее, чтобы не волновать раньше времени, но сам хорошо знал, что в эти дни решится судьба одной из них. Пять лет назад они с виконтом Джоном Шелтоном дали друг другу слово породниться, когда их дети подрастут. Собственно, ради этого виконт с сыном и проделали весь долгий путь из Филадельфии, где почти безвыездно жили последние два года, до плантации барона Гамильтона в центральной части Виргинии.

Конечно, Роджер предпочел бы, чтобы молодому Гарри Шелтону понравилась его старшая дочь, Сюзанна, которой полгода назад исполнилось восемнадцать. Но и младшую, Касси, — тоже не следовало сбрасывать со счетов. Никто не стал бы спорить — его любимица Сьюзен хороша собой. Темные, почти черные волосы, прелестные голубые глаза с поволокой под густыми ресницами, аккуратная, миниатюрная фигурка. Но, несмотря на свои внешние достоинства и утонченность, Сюзанна Гамильтон не получила признания среди молодых людей с соседних плантаций. Виной тому были ее чрезмерное высокомерие, надменность по отношению к тем, кто не являлся аристократом, и тяжелый характер. Возможно, в Англии эти качества не помешали бы девушке с ее приданым благополучно выйти замуж, но они жили не в Англии, а в американских колониях, и это многое меняло.

Вторую дочь, пятнадцатилетнюю Касси, похожую, в отличие от сестры, не на отца, а на мать, Роджер считал простушкой. У нее были не очень густые каштановые волосы и серовато-зеленые глаза с небольшими золотистыми крапинками вокруг зрачков. Кассандра была чуть выше старшей сестры, но барон считал, что для ее роста у нее слишком маленькая грудь. Исходя из всего этого, он сделал вывод, что Касси никак нельзя назвать красивой или хотя бы симпатичной девушкой. Не говоря уж о ее плохих манерах и неуравновешенном характере.

Сэр Роджер нашел дочерей в гардеробной, связывающей их спальни. Они выбирали платья к предстоящим торжествам вместе с темнокожими служанками. Сюзанна сразу пошла навстречу отцу, улыбаясь той нежной, чарующей улыбкой, какую больше не дарила никому.

— Наконец-то ты пришел, папочка, — она осторожно прижалась к отцу и поцеловала его в щеку. — Какое у тебя усталое лицо! С этими ужасными неграми так трудно, они всегда так утомляют, всегда так глупы и непонятливы. Ты слишком много сил на них тратишь, мой дорогой, слишком много работаешь!