Заставь меня помечтать
Шрифт:
Село Беленькое меня также удивило, как и те города, в которых мне пришлось побывать буквально в течение месяца. Я всё время глазами искал сосновый бор, а видел одни бескрайние поля. В Италии природа разительно отличается от той, которая сейчас была видна мне из окна автомобиля.
Горные хребты и долины, широколиственные леса, и смешанные, альпийские луга – вот тот ландшафт, которым богата моя страна. Там, где я живу, большая часть земли занята зарослями сухих средиземноморских кустарников, буковыми и хвойными лесами,
Здесь же я видел совсем другой ландшафт. Интересно, кому взбрело в голову назвать улицу села, где лесом и не пахнет, где степь от горизонта до горизонта, Сосновым бором? Да и на самой улице ни единой сосны, только дворы с домами и сады с фруктовыми деревьями. Даже засесть в засаде невозможно, сплошная видимость.
Только сидеть в засаде и караулить хозяина у дома мне не пришлось, потому что был выходной и Александр, а это был он, занимался ремонтом ограды. Ещё издали, подъезжая к нужному двору, я узнал его. Если бы мне смогли дать его фото, то оно и не понадобилось бы, так как, своего соплеменника я узнаю из тысячи лиц.
У ограды стоял настоящий неаполитанец и что-то кричал, размахивая руками. Он так рьяно жестикулировал, что нечаянно поранил руку, вспоминая при этом почему-то свою маму.
Женщина, выбежавшая ему на помощь с бинтом и ватой, наверное, была его женой Зинаидой. Я, недолго думая, запечатлел всё это на фотоплёнку. Особенно медальон, висевший у него на шее. Тот я щёлкнул несколько раз.
Фотоаппарат у меня профессиональный, высокого класса, и золотую вещицу я смог увидеть на дисплее сразу. Никакого сомнения не было в том, что это фамильная графская реликвия, описание и рисунок которой я изучил ещё, будучи в Неаполе.
Анатолий сидел с открытым ртом. Он никак не мог предугадать развязки моего поиска. Я ведь не ставил его в известность кто я и зачем сюда приехал. Всё моё поведение, все мои манипуляции с фотоаппаратом, с тем, как я, словно заправский оператор, снимаю на плёнку интересующего меня человека, повергло его в стопор.
А когда я, спустя некоторое время побежал, пригибаясь, как солдат в окопе, за уликой, валявшейся возле оградки, за ваткой, которой вытирали кровь с руки пораненного, то этот момент его доконал совсем.
Садясь в машину, я плёл примолкнувшему Анатолию басню о том, что приехал сюда в поисках своего брата, и что кровь его мне нужна для установления нашего родства. Пока я не установлю этого, то и общаться я с ним не могу. А вдруг это совсем мне чужой человек?
В общем, околесица околесицей, а доля правды была в моих словах. Это просто удача, что Александр поранил руку, и мне удалось взять образец его крови. Теперь, когда я прилетел в Неаполь, этот кусочек ваты я отдал своему другу карабинеру Лучано, он его отнёс в криминалистический отдел для экспертизы и через некоторое время выдал мне ответ, подтверждающий родство на девяносто процентов Матильды Андриолли с Александром Ясенем из Запорожья.
Все фотографии, все справки, все материальные чеки приложены в конце моего
В конце рассказа хочу добавить, что в процессе своего путешествия по России и Украине, я понял, что такое славянская душа. Славянская душа – это такая субстанция, которая никогда не оставит друга без помощи, даже если он этой помощи не просит и не хочет.
Ну вот, теперь уже действительно рассказ окончен. Частный детектив Николо Мазине, лето 2000 года.
За всё время, пока Риккардо читал отчёт, Зинаида не вымолвила ни слова. Вся её жизнь с Сашей сейчас прошла перед глазами. Она отчётливо вспомнила тот день, когда он поранил руку, чиня забор. А вскоре, буквально через месяц, его не стало.
И всё из-за титула и денег, будь они неладны. Всё зло от них, теперь это выражение Зина поняла точно, как никогда. Если бы не они, Саша был бы жив.
Зинаида перебирала фотографии десятилетней давности. На них она такая молодая и счастливая. Это видно даже невооружённым глазом. А вот тот фамильный медальон, из-за которого начался весь этот сыр-бор, и из-за которого и она совершила преступление – убила Матильду. Правда, Зина этого не хотела, но так распорядилась судьба и гадалка. Наверное, её сейчас увезут в тюрьму, и она уже никогда не вернётся домой. Точно, как в предсказании.
– Зина, - услышала она, сквозь дымку воспоминаний, голос Лоренцо. Зина подняла глаза и увидела его в проёме открытой двери кабинета. – Я знал, что ты вернёшься сюда и поэтому снял сигнализацию.
Куда делся тот лоск, которым так уверенно, ещё сегодня утром, обладал этот сеньор. Сейчас перед Зинаидой стоял старенький старичок, какой-то придавленный и придушенный грузом свалившихся на него несчастий.
– Пойдём со мной, - продолжал Лоренцо тихим голосом, - тебя хочет видеть Матильда.
– Как! – воскликнула Зина, - она жива?
– А что с ней сделается? – пожал плечами сеньор. – В этой женщине заложен стержень, его не сломить никакими житейскими катаклизмами. Идём, она хочет с тобой поговорить. И захвати своего молодого человека.
Все трое поднялись на второй этаж, где находились спальни. Войдя в комнату Матильды, Зина увидела кровать, на которой возлежала пожилая сеньора. Сейчас при ночном освещении она совсем не казалась злой старой каргой, она выглядела приятной старушкой, заболевшей и от того очень жалкой.
Картина, висевшая у изголовья кровати, тоже имела совсем другое освещение. И теперь, в свете новых событий, Зина вдруг, взглянув мельком на молодую Матильду, изображённую на ней, поняла, кого она ей напомнила при первой их встрече. На Зину с картины смотрела её дочь Оленька, только немного повзрослевшая.
Сходство было настолько впечатляющим, что Зина не выдержала и произнесла в голос:
– Мама мио, - взмахнула она руками, - это невероятно! Если бы Матильда не была сейчас жива, то я поверила бы в переселение душ.