Заставь меня
Шрифт:
— Тебе понравилось, когда с тобой обращались как с грязной маленькой шлюшкой, да?
— Да.
— Да, папочка, — сурово говорит он, и мой живот опускается в огненный шар похоти и унижения. Когда я повторяю за ним, он сжимает кулак, его татуированный пресс вздымается. Иисус, мать его, Христос, этот мужчина прекрасен.
— Что еще тебе нравится, детка? Скажи мне, и папочка даст.
— Каждый дюйм? — сладко спрашиваю я, и его челюсть сжимается.
— Каждый. Блять. Дюйм, — я смотрю, обезумев от потребности, его предплечья напрягаются от дрочки. Каждый
У меня возникает искушение поиграть с ним еще немного и снова проигнорировать вопрос. Испытать его, как он испытывает меня. Но идея рассказать этому мужчине о своих грязных фантазиях, пока я возбуждаюсь, наблюдая за ним, слишком восхитительна, чтобы от нее отказаться.
— Мне нравилось, когда ты душил меня. Нравилось бороться за воздух и удовольствие, не зная, чего я хочу больше, жить или кончить… — я прерываю стон, когда моя киска пульсирует, оргазм чертовски близок. — Мне нравится идея, что кто-то может войти и увидеть, как меня трахают… папочка, — добавляю я, и он изрыгает проклятие, когда сперма вытекает из красной головки его члена. — Ты кончишь для меня, Кэш?
Он просто стонет, его дыхание сбивается, а кулак быстро двигается вверх-вниз. Его лицо морщится, и я понимаю, что должна положить этому конец.
— Не смей, блять, кончать.
Его глаза распахиваются, и он рычит:
— Я не принимаю приказов от шлюх.
— О, но ты же называл меня своей королевой, — он сжимает челюсть, пока его рука борется с приказами, и я понимаю, что он действительно как пушинка в моих руках, я знаю, как правильно с ним играть. Он не отвечает, только пыхтит. Наше дыхание становится гармонией в ночном воздухе, пока мы оба работаем над достижением кульминации.
— Черт, черт, черт, — кричу я, когда мои мышцы напрягаются, а киска сильно сжимается под напором струи.
— Громче, куишле, — приказывает он с ворчанием, и я понимаю, что он держится на груни. — Будь хорошей девочкой и кончи для папочки громко и красиво.
Все мое тело содрогается, когда оргазм достигает пика, мощная струя поддерживает искры удовольствия, летящие как фейерверк.
— Боже, да-а-а.
— Да, детка, вот так. Моя хорошая девочка, блять. Блять, Харлоу… — Кэш рычит, его слова обрываются, когда он кончает, задыхаясь, его семя окрашивает рельефный живот.
Я чувствую себя как желе, мои конечности превращаются в жидкость, локти на настиле — единственное, что не дает уйти под воду. Кэш откидывает голову назад, тяжело дыша, и его размякший член упирается ему в живот.
Спокойствие, царящее между нами, разрушается, когда звонит его телефон. Он шипит и вырывает его из кармана, ругаясь, когда читает имя звонящего.
— Надеюсь, кто-то сдох или помирает, Финнеас, — кричит он в трубку.
Пока он слушает своего брата на другой линии, я решаю, что шоу еще не закончилось. Медленно встаю в джакузи, пар клубится вокруг меня, а струйки воды стекают по ягодицам. Кэш сжимает телефон в руке до побледнения костяшек пальцев и прикусывает губу, раздувая ноздри.
— Нет, это должно быть сегодня вечером, — выдавливает он из себя. — И я хочу, чтобы порт был очищен от всех остальных.
Я подкрадываюсь к нему. Стоя перед ним, тянусь к его халату, лежащему на столе позади него. Когда наклоняюсь
Выпрямляюсь, смотрю на него, кутаясь в халат. Его член подергивается от того, что я в его одежде.
Прежде чем уйти, наклоняюсь вперед и провожу пальцем по еще теплой сперме, покрывающей его пресс. Его рот открывается, когда я обсасываю палец.
— Спокойной ночи, папочка.
ГЛАВА 16
Братва взрывается
Кэш
Вместо того, чтобы сесть за руль, я выбираю байк «Харлей». После того трюка, который Харлоу устроила на крыше, мне нужно нечто отвлекающее от водоворота токсичных эмоций. А ехать на скорости сто миль с ночным воздухом, проносящимся мимо, и нерастраченной мощью двигателя — это лучшее, что я могу получить.
Чем ближе я приближаюсь к порту, тем сильнее ощущаю запах солоноватой воды. Есть что-то приятное в осознании того, что я близок к открытым водам. Не то чтобы я хочу убежать — я хочу привязать Харлоу к своей кровати и никогда, блять, не уходить, — но этот ад внутри меня жаждет открытого пространства, чтобы очиститься.
Потому что это было самое горячее зрелище: она, возбужденная и мокрая, трахает себя струей, пока я дрочу. Мы достигали кульминации вместе, но порознь, перепрыгивая через эту грань бок о бок. Но было что-то еще, что-то… не так.
Она в мгновение ока превратилась из скромной и робкой в контролирующую и властную. Сняла свою одежду, выбрала мой халат, чтобы обернуть его вокруг своего обнаженного тела. Я не могу объяснить это, и схожу с ума.
Она думает, что я сумасшедший, но она, черт возьми, такая же. По крайней мере, я осознаю свою испорченность. Я с самого начала сказал ей, что она не просто женщина, она — моя женщина. Сама виновата, если не поняла, что я имел в виду. С другой стороны, ее слова…
Мне это нужно.
Всего лишь момент слабости.
Задуши меня, трахни меня.
Не прикасайся ко мне.
Психопат.
Я не ненавижу тебя.
Да, папочка.
Твоя маленькая шлюшка.
Нет, твоя гребаная королева.
Моя кровь так сильно бурлит, когда я просеиваю эту кашу, которую не могу распутать, что, когда я подлетаю к причалу, скорость все еще близка к восьмидесяти. Локлан и Роан резко отпрыгивают с дороги — как будто я могу их сбить, — и я дрифтую, чтобы остановиться.