Заставь меня
Шрифт:
— Куишле, я бы отстрелил свой собственный член, лишь бы ты была в безопасности, — говорит он с однобокой улыбкой. Жутко, но… вроде как мило?
Сладость пропадает, когда мне приходит в голову другая мысль.
— Если бы не я, ты бы убил его, да?
— Без раздумий, — его слова скользят, как тающий лед. — Никто не смеет нарываться на мою семью, а потом жить припеваючи. Никто не выживал. До сих пор.
Его предыдущие слова эхом отдаются в моем сознании.
— Но, раз уж только ты можешь причинять мне боль…
—
— Кэш…
Входная дверь распахивается, и внутрь заходит белая женщина средних лет, а за ней Альфи, в руках которого коричневые пакеты с продуктами.
Кэш бросает на них быстрый взгляд, но затем его глаза возвращаются к моим.
— Ты меня поняла? — я киваю, хотя и не уверена. Он прижимает губы к моему лбу, затем отстраняется, чтобы поприветствовать прибывших.
Наклоняется, чтобы поцеловать пожилую женщину в обе щеки. У нее короткий боб, выкрашенный в коричневый цвет, хотя у корней волос проглядывает седина. Она улыбается от уха до уха, обхватив Кэша за плечи.
— Я не думала, что ты будешь дома, но рада увидеть своего любимого маленького Лисёнка, — она сжимает его руки, прежде чем отпустить и повернуться ко мне. Она оглядывает меня сверху до низа, как будто у меня две головы. — И кто это у нас здесь?
Я поднимаюсь, чтобы пожать ей руку.
— Здравствуйте, я Харлоу.
— Донна. Приятно познакомиться, — у нее южный акцент.
— Мне тоже. Жаль, что я не выгляжу более презентабельно. Кэш не сказал, что его мама приедет, — я натягиваю ночнушку и заправляю выпавшие пряди волос за ухо. Кэш поворачивает голову с того места, где помогает Альфи распаковывать продукты, его лицо твердое, как камень, и мне вдруг становится страшно.
Она неловко смеется.
— Я просто домработница, а не его мама.
— Пойдем со мной, — кричит Кэш, хватает меня за руку и тащит по коридору в свою спальню.
Он захлопывает за собой дверь. Его подбородок опущен на грудь, а плечи напряжены. Когда он медленно поднимает голову, в его глазах закипает беспокойство. Я готовлюсь к тому, что будет дальше. Если он хочет выйти из себя из-за невинной ошибки, которую, черт возьми, мог бы предотвратить, представив меня сам, тогда хорошо, что он уладил эту вражду с русскими, и я могу свалить отсюда.
Едва не падаю с ног от того, что он делает дальше.
Я сталкиваюсь с его грудью, когда он тянет меня вперед, обхватив мое лицо руками. Все еще оправляюсь от шока, когда его рот прижимается к моему.
Чувствую, как его отчаяние излучается через ладони, сцепленные по обе стороны от моей головы. Он с жаждой целует меня, уговаривая открыться нежным языком мой рот. Обхватываю его шею руками, это ощущение естественно и необходимо, как дыхание. Моя мягкая грудь прижимается к его
Я тихо вскрикиваю, когда он тянет меня за волосы, чтобы откинуть мою голову назад. Его грудь поднимается и опускается в такт биению моего сердца.
— Она бы полюбила тебя, — шепчет он, в его голосе слышна боль. Мне не нужно спрашивать, о ком он говорит. Я узнаю эту боль, как свою собственную.
— Когда она умерла?
Его хватка, запутавшаяся в моих волосах, ослабевает, и он массирует мне затылок.
— Почти пятнадцать лет назад… — он резко заканчивает предложение, но его губы приоткрываются, словно он еще не закончил говорить. Я повторяю его движения, нежно поглаживая затылок, и жду. — У нее тоже была мишень на спине.
Он сглатывает и отказывается смотреть мне в глаза, когда я спрашиваю:
— Ее убили? — ему не нужно отвечать мне устно, чтобы я поняла. — Братва — это только начало, да? Пока я с тобой, то всегда буду в опасности.
— Нет, — он поднимает голову и повторяет: — Нет.
— Но…
— Я эгоистичный ублюдок, куишле. Я выбрал тебя. И никогда не отпущу, никогда не позволю никому забрать тебя.
Я не понимаю, что плачу, пока его покрытая чернилами рука не стирает слезу с моей щеки. Образ лисы, который раньше преследовал меня по ночам, теперь вытирает мои слезы. Зажмуриваю глаза и прислоняюсь к его ладони, позволяя себе хоть раз просто почувствовать.
Отбрасываю назад свои страхи и всю логику, которая кричит мне бежать. Я отбрасываю все это, пока не чувствую только тепло его ладони и ощущения в груди, привязывающие меня к нему. Чувствую, как мои легкие раздуваются, грудь прижимается к его груди, твердой и горячей. Держа глаза закрытыми, я наклоняю лицо вверх, приглашая его к поцелую.
Его губы снова встречаются с моими в испытательном порыве.
— Ты в моих венах, Харлоу, — на этот раз, когда он произносит мое имя, это крещендо боли, похоти, желания и самопожертвования. И я хочу утонуть в нем.
— Почему ты еще не трахнул меня? — шепчу я ему, и он вздрагивает, впиваясь зубами в губы. Его хватка на моем бедре становится сильнее, и я ожидаю, что он сорвет с меня пижамные шорты и нагнет над кроватью. Он угрожал сделать это много раз, и все же…
— Потому что после этого не будет пути назад. Как только я овладею тобой таким образом, ни один другой мужчина не сможет этого сделать. Ты моя, куишле. Я признал, что принадлежу тебе, но не переступлю эту черту, пока ты не признаешь, что тоже принадлежишь мне, — он проводит пальцем по раковине моего уха, и мое дыхание сбивается. — Как только я сделаю эту идеальную киску своей, то привяжу тебя к кровати, если ты попытаешься уйти. Буду трахать тебя до тех пор, пока твои ноги не станут не смогут убежать. Я сожгу весь город, пока не останемся только ты, я и пепел, так что у тебя не будет выбора, кроме как остаться.