Застава в огне
Шрифт:
— Пошли, кому сказано. Там нет мин.
Когда разрывы гранат разрушили проволочное ограждение возле офицерского общежития и в дыму возникли фигуры моджахедов, находившийся в окопе Ратников навел на них ствол ручного пулемета, тихо произнес: «Огонь» и выпустил первую очередь. Бойцы рядом с ним били короткими очередями. Фигуры в дыму валились наземь одна за другой. С другой стороны, на позиции Аскерова по-прежнему не смолкал звук работающего АГС. Исмаилов и Раимджанов, лежа, обстреливали атакующих.
По просторному холлу
«Сегодня второй день работы Международной конференции азиатских стран, — говорила молодая ведущая с микрофоном, приветливо глядя в объектив телекамеры. — Ожидается прибытие короля Марокко Мохаммеда VI, а также самого богатого человека в мире — султана Брунея».
Сказав еще несколько слов, она присоединилась к группе журналистов, окруживших Надир-шаха и протянувших к нему диктофоны.
— Каждый год производится пятьсот тонн героина, — говорил политик. — Половина афганского героина идет в Соединенные Штаты Америки, половина — в Европу. Так охраняет кто-то границу или нет? Дайте нам возможность, и мы сами решим эту проблему. Все, благодарю, вечером вы услышите все это в моем выступлении. Благодарю вас.
Попрощавшись с журналистами, Надир-шах направился в оргкомитет конференции. По пути он посмотрел на стоящего в условленном месте Додона. Тот держал в руке мобильный телефон, ждал звонка. Встретив беспокойный взгляд шефа, отрицательно покачал головой — мол, ничего пока не известно.
Дела на заставе складывались для пограничников не лучшим образом. Словно из-под земли, возле ограды вырос вражеский гранатометчик. Разрывов гранат давно не было, и потому Клейменов счел, что дело ограничилось двумя гранатометчиками, убитыми ранее. Ан нет — появился еще один, причем в непосредственной близости от БМП. Вынырнув из-под мостика, он выстрелил и тут же ликующе завопил, отбрасывая пустой ствол.
БМП окуталась черным дымом. Из люка выбрался и соскользнул вниз обгоревший Белкин. Упав возле траков, прапорщик пытался подняться, но силы оставляли его. Из ушей бежали струйки крови, обожженные глаза ничего не видели. Федор повернулся лицом в сторону самой оживленной пальбы и даже прополз несколько метров в этом направлении. Ему хотелось как можно быстрее избавиться от своих мучений, и, словно выполняя его последнюю волю, афганская пуля быстро настигла прапорщика, прекратила страдания…
Одновременно с ним погиб и капитан Клейменов. Смерть настигла Константина в окопе, где он отстреливался из пулемета. Несколько моджахедов — из тех, которые зашли на заставу с тыла, набросились на него и расстреляли в упор. Потом один из них с остервенением бил прикладом по рукам мертвого Клейменова, пристывшего к пулемету. Бил до тех пор, пока рядом с ним не остановился Абдул-Керим. Он склонился над телом Константина и, внимательно всмотревшись, сказал:
— По-моему, это один из врагов шаха.
Оглядываясь на многочисленные трупы моджахедов и сокрушенно покачивая головой, к окопу подошел Абу-Фазиль. За ним, как всегда, шли радист и два боевика-телохранителя. Он остановился возле Абдул-Керима, который все еще разглядывал Клейменова. Прислушался — со стороны заставы доносились одиночные выстрелы и короткие автоматные очереди. Моджахеды закрепились перед КПП, но дальнейшего продвижения не было.
— Почему ты остановился? — спросил Абу-Фазиль.
— Люди должны немного передохнуть, — ответил Абдул-Керим; он и сам еле держался на ногах. — Я потерял почти половину состава.
— Да я уж вижу, тут ничего не поделаешь. Но они теперь в раю. А другие на земле и должны идти вперед. Вперед! Зачищай заставу!
— Слушаю. А где Селим?
— У меня нет с ним связи, но вон же, слышишь перестрелку? Значит, он ведет бой.
Абу-Фазиль был раздражен тупостью командира. Ему говорят, чтобы он шел вперед, а он начинает выяснять, где Селим. Хотя сам мог бы догадаться. Почувствовав его недовольство, Абдул-Керим с преувеличенной ретивостью повел людей в сторону КПП:
— Вперед! Вперед! Зачищайте все! Берите пленных!
Моджахеды начали осторожно приближаться к ограде заставы. Когда Абдул-Керим оглянулся на Абу-Фазиля, ожидая одобрения своих действий, тот поманил его пальцем.
— Послушай, где пленные? Неужели никого нет? Ведь все же тут захватили.
— Не сдавались гады. Есть всего один.
— Давай его сюда!
Через несколько минут двое моджахедов приволокли израненного Самоделко. Они тащили его за руки, ноги Виктора волочились по земле, одна брючина была сильно окровавлена. Моджахеды бросили сержанта перед Абу-Фазилем. Пытались поставить его на колени, однако Самоделко все время падал лицом вниз, и командующий велел прекратить это бесплодное занятие. Заставил моджахедов перевернуть Виктора на спину, что те моментально сделали.
— Подними морду, свинья! — крикнул Абу-Фазиль, но, поскольку пленный не реагировал на его слова, заставил одного из моджахедов приподнять его голову. Сам же достал из кармана миниатюрный цифровой аппарат и навел его на сержанта.
— Надеюсь, ты первый, но не последний. Давай, свинья, улыбайся.
После нескольких пощечин, полученных от моджахеда, Виктор с трудом открыл глаза. Он посмотрел на стоявшего над ним Абу-Фазиля и издал слабый стон, бессильно прошептав:
— Нельзя…
— Чего нельзя? — переспросил Абу-Фазиль по-русски.
— Нельзя фотографировать пленных… — с усилием выговорил Самоделко. Он сделал движение ладонью, должное означать, будто хочет сказать что-то еще, только ему трудно говорить громко, пусть собеседники нагнутся пониже. А когда те склонились над ним, Виктор молниеносным движением выхватил с пояса моджахеда кинжал, другой рукой притянул к себе Абу-Фазиля и с такой силой всадил лезвие ему в живот, что снаружи осталась только рукоятка.
Абу-Фазиль захрипел, язык уродливо вывалился изо рта, и он рухнул животом вниз, так что кинжал вошел еще глубже.