Заступник и палач
Шрифт:
– Не нравится мне это, давай лучше я стражу на себя возьму? – предложил Палион, боясь ответственного поручения.
– Не говори глупости, только я солдат надолго отвлечь смогу и при этом не пасть смертью храбрых. Давай отползай вон в тот темный уголок. Как заварушка начнется, сразу к лестнице пробирайся. Да что я тебя учу? Ты и сам лучше меня все знаешь.
Лучший способ отстоять свое мнение – не дать оппоненту времени для высказывания контраргументов. Вебалс поднялся в полный рост и как ни в чем не бывало вышел из-за колонны. Внезапное появление чужака произвело на стражников неизгладимое впечатление. Сначала они несколько проведенных в гробовой тишине секунд таращились на колдуна, а затем разразились недружным хором проклятий и, поскакав с насиженных
– Спокойней, господа, спокойней, прошу вас, – рассмеялся колдун, с облегчением отметив, что стрелковое оружие у служителей порядка отсутствовало.
– Меч на пол, придурок, и сам тоже… туда же! – грозно проорал сержант с закрученными вверх усами и жидким, разноцветным пушком в форме козлиной бородки.
– Ну, стоит ли так возмущаться? – дразня противников, рассмеялся Озет и, достав свой любимый меч, стал медленно отступать к входной двери.
Расчет колдуна оказался верным. Стражники увидели, что нарушитель всего один, и не стали звать на подмогу. Порой менее опасно самим изловить преступника, чем потревожить покой спесивого вельможи. Солдаты окружили Вебалса полукругом и начали прижимать к запертой двери. В охоте приняли участие все, кто находился на лестнице, и еще трое стражников, вернувшихся с патрулирования левого крыла. Дистанция сокращалась, вот-вот должна была начаться потеха, а Палион так и не появился на нижних ступенях лестницы.
«Чего он медлит, растяпа, чего ждет? Я же специально подманиваю их к двери», – негодовал Вебалс, но вдруг его осенила догадка. Колдун попытался прочесть мысли напарника, но это у него не получилось, значит, майор уже был на большом удалении от холла, в котором вот-вот должно было начаться сражение. «Во, шельмец, успел проскользнуть, даже я его не заметил», – с довольной улыбкой на лице подумал колдун и, когда противники приблизились почти вплотную бросил на пол свой меч.
Долгих речей не последовало. Всего один удар тупым концом древка по затылку лишил колдуна сознания. Вопросы: «кто, почему и как проник внутрь?» удобней задавать, если допрашиваемый закован в кандалы.
Воспользовавшись театрализованным актом самопожертвования, устроенным его партнером внизу, Палион мгновенно взбежал по лестнице на третий этаж и, дав на бегу в ухо храпевшему на посту стражу, сразу ворвался в нужную дверь.
Как ни странно, колдун оказался прав. В апартаментах правого крыла действительно попахивало изысканным церковным вином, в то время как от комнат левого нестерпимо несло менее возвышенными напитками и рассолом. Осторожно прокравшись мимо запертых комнат, из-за которых не доносилось ни звука, разведчик приблизился к нужной двери. Табличек и прочих опознавательных знаков, естественно, не было: обитатели дворца и так знали, кто, где живет, а посторонние в лучшее здание города захаживали крайне редко, то есть почти никогда. Тем не менее определить, где находится опочивальня епископа, было необычайно просто: как водится, за самой большой и самой богато украшенной дверью.
Разведывательно-диверсионная работа накладывает неизгладимый отпечаток на характер и систему жизненных ценностей любого, кто занимается этим делом более одного года. Авторитетов не существует, как, впрочем, и уважения к чинам: мирским или духовным, естественно, если речь не идет о собственном начальстве. Не думая о морально-этических последствиях своего возмутительного поступка, Палион вышиб ногой дверь и ворвался внутрь покоев священнослужителя.
Огромная кровать, занимающая большую часть комнаты: запахи дорогих благовоний и не менее дешевых вин, бьющие прямо в нос и сбивающие с ног: роскошная мебель ручной работы, все это как-то не сочеталось в восприятии разведчика с образом скромного служителя Господнего. Правда, надо отдать епископу должное, в комнате имелись и некоторые аксессуары церковной службы: расшитая золотом сутана, пара другая книг на столе и т. д., однако они были незаметны и тонули на фоне вопиющей роскоши.
Под
«Так вот ты какой, епископ дукабесский», – усмехнулся про себя Палион, почему-то подумав, что для полноты картины ханжеского великолепия не хватает двух-трех обнаженных девиц.
– С добрым утром, ваше… – разведчик призадумался, он не помнил, как нужно обращаться к епископу, поэтому пошел по проторенному колдуном пути, – …преосвященство.
– С добрым… – кивнул шарообразной головой толстенький старичок и, ввиду отсутствия под рукой одеяла, попытался прикрыть уродливую наготу простынкой.
– Вы меня узнаете… ваше?.. А, ладно, не важно.
Ответом были интенсивное мотание головой и подергивание многослойных жировых складок.
– Вот и я удивляюсь, мы с вами никогда не встречались, а вы убийц наемных ко мне подсылаете, ваше… епископство. Нехорошо как-то получается, нехорошо! – изобразив на лице крайнюю степень недоумения, покачал головой разведчик и как будто нечаянно водрузил на белоснежную простыню грязный сапог. – Зачем же вы так озорничаете? Неужто ради того, чтобы меня позабавить? А может, в вашем городишке просто чужаков карвелесских не любят?
– Любят, мы всех любим, – слетело с трясущихся губ.
Высший духовный сан города был на грани нервного срыва и вот-вот должен был разрыдаться. Палион решил, что не время дальше тянуть, и задал более конкретный вопрос; вопрос, на который старичок просто не мог не ответить:
– А может, вы не на меня охотились? Может, ваше преосвященство мой дружок непоседливый беспокоит… Вебалс из рода Озетов?
Имя колдуна было явно знакомо священнику. Перепуганные глазенки расширились так, что чуть не вылезли из орбит, а жировые складки задергались, как волны, катящиеся по океанской глади. Старик не ответил, только быстро перевел испуганный взгляд с лица Палиона на что-то, что должно было находиться точно за спиной разведчика.
Инстинкты снова взяли свое. В голове разведчика не успел созреть вопрос: «почему?», а якобы существующее у людей шестое чувство еще не зафиксировало легкое колебание воздуха за спиной, как Палион резко отпрянул в сторону и выбросил назад вытянутую руку с мечом. Оружие натолкнулось на вязкое препятствие, Палион повернул голову и обнаружил, что острие клинка глубоко вошло в обнаженную женскую грудь, аккуратно разделив ее на две одинаковые половинки. Неизвестно, как и откуда появившаяся за спиной девица зашаталась и выронила из руки нацеленный в его печень кинжал. Лицо красавицы исказилось от боли, а в глазах застыло недоумение. Не дав подружке епископа опомниться, Палион резко отдернул руку назад, выдернул меч из глубокой раны, а затем одним круговым взмахом отделил красивую головку от обворожительного тела. Труп тут же повалился на бок, разбрызгивая по полу и постели фонтан багровой жидкости.
– Кто это?! – прошипел разведчик, повернув голову к вжавшемуся в матрас старику.
Трудно сказать, чего епископ испугался больше: вида обезглавленного тела возле кровати или злобно сверкавшего глазами разведчика, напрягшего скулы и с каплями чужой крови на искаженном ненавистью лице.
– Я не хотел… это не я… я все-все расскажу! – неожиданно прорвалась плотина молчания, и изо рта духовного сана хлынул бурный поток откровенных признаний. – Это не я, меня заставил герцог Самвил… Он приказал срочно избавиться от колдуна, приехавшего в город… и от его товарища тоже… – затрясся всем телом старик. – Зачем ему это, я не знаю, но не мне рассуждать… я ему должен… он посодействовал моему назначению епископом… Ну вот, а на все готовых бродяг найти в Дукабесе не сложно… Я иногда к их помощи прибегаю, ну, когда другие поручения герцога выполняю…