Застывший шедевр
Шрифт:
Кира поведала об аварии. Когда тема была исчерпана, она спросила:
– Ты работаешь только на Бирка? Или у тебя есть другие клиенты?
Нина прошла вдоль вереницы экзотических растений, придирчиво осмотрела листья и только потом села рядом в кресло.
– Клиент у меня один – Расмус, но работаю я не только в этом доме, еще в квартире и в офисе.
– У Расмуса есть офис?
– Да, но он там редко появляется.
– Давно ты там работаешь?
– Год. Расмус меня предупредил про риск и нестабильную психику пациентов, но я все равно согласилась. Надо
– Постой, что это за офис такой?
– Центр анонимной психологической помощи «Новая жизнь».
– Чем они занимаются?
– Оказывают бесплатные консультации.
– Большой штат?
– Медрегистратор и четыре врача, не считая Расмуса.
– Кто к ним обращается за помощью?
– В основном подростки из неблагополучных семей, но иногда приходят такие типы, что от страха мороз по коже. Помню одного, он раза три приходил к Расмусу, потом пропал. Внешность все время менял – бейсболки, очки и даже парики. Страшный тип. На маньяка похож. Я даже Расмусу на него указала, а тот отшутился. Сказал, что после его консультаций он никому не причинит зла. Мол, встанет на путь истинный. Но я сомневаюсь… такой не встанет…
Кира смотрела на Нину, вытаращив от удивления глаза.
«Ну Бирк и хитрец! – подумала она. – Расставил сети со всех сторон. Ему мало вылавливать маньяков после совершения преступлений, открыв клинику психологической помощи, он ухитряется их отслеживать в зачаточном состоянии».
– С психами надо быть настороже, – предостерегла новую подругу Кира. – А что у него за квартира? Такой же сумасбродный дизайн, как в доме?
Нина усмехнулась:
– Это квартира его матери. Там все чинно и солидно. Паркет, мрамор, хрусталь.
Кира вспомнила статью в журнале, которую читала, когда только познакомилась с Бирком. На фотографиях, где он сидел в обнимку с бывшей невестой, была классическая обстановка.
– Мать и сейчас там живет?
– Она умерла, – с грустью ответила Нина. – Я ее не застала. Расмус иногда приезжает в квартиру, но нечасто. Запирается в ее комнате и подолгу сидит.
– Трудно себе представить, что Расмус чей-то сын или родственник, – не сдержалась от откровенного признания Кира.
Именно это признание подтолкнуло Нину задать личный вопрос. Она кинула опасливый взгляд в сторону холла.
– Я все хотела тебя спросить, да неудобно как-то, – замялась она, в глазах блеснул лукавый огонек. – У тебя с ним все серьезно?
Кира пожала плечами, как бы говоря, что еще не определилась. Как же ей хотелось сказать, что никогда в жизни она не связала бы себя с такой мрачной и таинственной личностью, но между ней и Расмусом был договор, который она ни за что бы не нарушила.
– Просто вы не спите вместе. Ты в гостевом домике, он у себя в спальне. Как-то это странно.
– У странного человека странные отношения и привычки, – шутливо резюмировала Кира. – У нас все в норме.
– Ты его не боишься? Уж больно он… Как правильно выразиться? Нервный…
– Короче, ненормальный, ты хотела сказать? – создавая иллюзию спокойствия, усмехнулась Кира.
Нина, напротив, не улыбалась. Ее красноречивый взгляд предупреждал об опасности. Сегодня был день странных предостережений, будто вся вселенная сговорилась, чтобы вырвать ее из обволакивающего мира Бирка.
– Не переживай, со мной все будет в порядке, – успокоила ее Кира и, улыбаясь, добавила: – У меня есть пистолет.
Подруги пожелали друг другу спокойной ночи. Кира вышла из главного дома и, наслаждаясь теплой летней ночью, не спеша побрела к гостевому домику. На ходу она обдумывала слова Нины. Конечно, внешне Бирк выглядел законченным психопатом, о нем можно было с легкостью подумать, что он эгоистичный нарцисс, манипулятор, одержимый преследованием серийных убийц. Но интуитивно она чувствовала, что где-то там глубоко внутри скрыт одинокий, побитый жизнью и преданный близкими людьми человек, который все еще не потерял надежду на собственное счастье.
†††
2 июля 2012 г., Москва, отдел профайлинга
В конференц-зал Кира вошла за минуту до начала совещания. Лимонов демонстративно посмотрел на часы, но решил сделать замечание о повторном опоздании в беседе тет-а-тет. Опустился в кресло во главе стола и обвел присутствующих вопросительным взглядом.
– Кто начнет? Вадим?
Громов открыл блокнот и прочистил горло.
– Установили личность жертвы. Петр Довлатов, тридцать восемь лет. Исчез из хосписа три дня назад. В карте указан диагноз: рак в четвертой стадии, неоперабельный. Сам он уже не мог передвигаться. По мнению врачей, жить ему оставалось не больше месяца. В последний раз медсестра заходила к нему в палату в пять часов утра, он просил увеличить дозу обезболивающего. В восемь утра, когда она зашла проверить больного, его уже не было. Ни записки, ни одежды. Позвонили родственникам, те сказали, что давно с ним не общались и даже не знали, что он умирал.
– Вот те на! – воскликнул Токарев. – Родственнички!
Громов бросил на напарника упреждающий взгляд и пояснил:
– Я бы их особо не винил, учитывая его прошлое.
Вадим попросил Ивана вывести информацию о жертве. Через минуту на плазменном дисплее появилась фотография Довлатова и длинный список правонарушений. Лицо жертвы было перекошено, будто от нагрева потекла восковая маска. Безумный взгляд ввалившихся глаз, кожа в язвах и гнойниках. С экрана на следователей смотрел наркоман со стажем.
– Подсел на герыч сразу после армии. Две ходки, по три и пять лет за кражу со взломом, последняя с отягчающим, избил охранника. В зоне, понятное дело, не кололся, но после отсидки брался за старое. Родственники думали, что он на третью ходку пошел.
– А что там с охранником музея? – Лимонов сложил руки в замок.
– Беседовал лично, – с усмешкой подметил Громов. – Местным он пропел, что выпил банку пива, уснул, проснулся под утро и пошел на обход.
Догадавшись, к чему клонит напарник, Токарев спросил: