Затеи олигарха
Шрифт:
Кончис.
– Этот жест эквивалентен выражениям типа "Пидорас" или "Очко порву".
Кречмер.
– Ах, вот что... Мистер Эрфе, Ваш жест возвращает меня к тому, ради чего мы здесь собрались. Ваше чувство искреннего гнева нам понятно. Впрочем, пока Вы были в трансе, мы исследовали Ваше подсознание и заверяем, что в его сфере Вы не столь однозначно расцениваете произошедшее. В связи с этим мы хотим дать Вам возможность рассудить нас по совести. Вот почему Вы сидите на судейском месте. Рот же Вам
Мэри Маркус (встает и читает какое-то заключение) - Объект эксперимента-2005 относится к хорошо изученной категории интровертов-недоинтеллектуалов. Определяющий принцип социального поведения негативный; навыки общежития практически не выражены. В этом повинны эдипов комплекс и, вероятно, травма отнятия от материнской груди, осложненные синдромом единственного отпрыска. Это предопределило эмоциональную и социальную агрессивность объекта и его паразитирование на материнских инстинктах девушек, не раз становившихся его жертвами.
Доминантную травму отлучения от груди он сублимирует, притворяясь бунтарем и аутсайдером, инспирирует одиночество, не вписываясь в итоге ни в рамки семьи, ни в рамки сословия, ни в рамки нации. Подобная личность обречена на участь пассивного потребителя впечатлений, а в зрелом возрасте - одинокого циника. У меня все, но, как я знаю, магистр Максвелл хочет что-то добавить (Садится).
Жюли-Лили-Ванесса (встает) - Общаясь с объектом, я до некоторой степени попала под его эмоциональное влияние. Во-первых, в связи с физическим влечением, которое я по взятой роли форсировала, а во-вторых, объект вызвал во мне сострадание - так старательно он маскировал свои психические недостатки множеством обманов: сознательных и бессознательных.
Кречмер.
– Как Вы полагаете, в структуру его личности заложены антиматримониальные моменты?
Жюли.
– Да: неверность, себялюбие, быстрая пресыщаемость. Не исключаю гомосексуальные наклонности.
Кречмер.
– Поддается ли объект психотерапии?
Жюли.
– На мой взгляд, не поддается.
Кречмер.
– А как Вы думаете, Морис?
Кончис (не поднимаясь с места) - Кажется, все мы согласны в том, что для решения первоначальной задачи объект подходил идеально. Однако мазохистская часть его натуры извлекает удовольствие даже из теперешнего обсуждения его психических уродств. Полагаю, что дальнейшее внимание для него пагубно, а для нас бесполезно.
Кречмер.
– Кто-то еще хочет высказаться? (Все отрицательно мотают головами). Хорошо. Перейдем к финалу (Смотрит на Николаса). Напоминаю, Вы - судья и настал срок вынесения приговора нам. Потому мы озаботились поисками козла отпущения. Впрочем, Вы не против, если это будет коза?
Кивает Жюли. Та выходит из-за стола и идет к трону. Останавливается метрах в двух, смиренно смотрит в пол. Кречмер обращается к служителям:.
Внесите раму.
Служители идут из-за трона к двери, выходят и вносят высокую тяжелую деревянную раму с попорками, устанавливают ее возле Жюли, крепят. Жюли поворачивается к раме и поднимает руки. Их привязывают к верху рамы, а на голову девушки надевают кожаный колпак. Расстегнув платье, оголяют Жюли до пояса и отходят к трону.
Кречмер (доставая из-под стола плетку, обращается к Николасу) - Вот коза отпущения, а вот орудие экзекуции. Вам предстоит стать не только судьей, но и палачом. Если Вы, по примеру римских императоров, укажете большим пальцем вниз, то Вас освободят от наручников, и Вы сможете непосредственно осуществить наказание - но не более пяти ударов. Если же Вы проявите, несмотря ни на что, великодушие, то укажите пальцем вверх - и после процедуры дезинтоксикации расстанетесь с нами навсегда.
Напряженная пауза. Но вот Николас указывает пальцем вниз. Кречмер кивает служителям, и те снимают наручники. Николас встает на ноги, растирая кисти рук. Затем сдирает кляп.
Николас (глухо, грозно).
– Сволочи!
Один из служителей подает ему плетку и как бы ненароком перекрывает подход к столу. Николас берет плетку и бьет ею по ручке трона. Звук удара весьма жесткий, жутковатый.
Коза, говорите?
Делает шаг к Жюли и с ходу машет плеткой снизу - так, что кончик задевает ее спину. Жюли вздрагивает. Служители недвижны. Николас в сомнении: дадут ударить? Но вот поверил: дадут. Тяжело поворачивается, бросает плетку и идет к столу, склоняясь к Кончису.
Элисон!
Кончис непроницаем. Николас отворачивается и идет назад, к трону. Садится, смотрит отрешенно, безучастно. Все понемногу встают и выходят, отвязав и Жюли. Николас остается один.
Вдруг в его кармане раздается звонок мобильника. Он вздрагивает, недоумевает, подносит телефон к уху.
Николас.
– Что?! Элли, ты?! Ты жива?! Да что такое - отключилась!
Набирает ее номер, сникает.
Абонент временно недоступен... Но она жива. Жива! Господи, тут не обошлось без Кончиса - его почерк. Видимо, и Элисон втянул в свои мистификации. Мер-рзавец! (После паузы). А впрочем.... Где бы я сейчас был и где была бы Элисон? На пути в Австралию? А теперь я просто рвусь в Лондон, к моей Элли. И все благодаря взбалмошному миллионеру и его фантастической команде. Неужели это все со мной, и правда, случилось?
Занавес.