Затерянная в падере
Шрифт:
– Вы знаете этого человека? – спросила Новицкая.
– В нашем не таком уж и большом поселке если не все, то многие знают друг друга знают, если не по фамилиям, то в лицо. Я же вам говорила… А этого духа я знаю. Оторванный парень. Валерий Абреков, тунеядец и пьяница. Родители, как будто, нормальные. А он ни столько в школе учится, сколько тусуется у пивных ларьков.
– Я задам вам, может быть, неприятный, но прямой вопрос. Вы, Диана Владимировна, состояли с ним в интимных отношениях?
От гнева и волнения лицо Грицаевой побагровело. Но справилась с волнением. Взяла
– Честно говоря, вопрос мне ваш, Анна Георгиевна, не очень понравился, – Диана не стала скрывать того, что она возмущена. – Но я отвечу на него. С тех пор, как я стала женой Максима Тарасович, да и, с того времени, как появилась в этом посёлке, на прииске, я ни с кем из особей мужского пола не имела удовольствия и желания состоять в каких-то отношениях, вообще. Об интимных связях даже говорить смешно. Этот гад постоянно преследует меня. У него необузданные желания и наглые амбиции!
– Похоже, что так и есть, – пожала плечами Новицкая. – Но, всё же, извините, Диана Владимировна, я не совсем уверена в том, что вы говорите.
– Не важно! Мне плевать, в чём вы там уверены или нет! Но об наглом, юном и сволочном тунеядце Валерии Абрекове одно могу сказать. Это мерзкое существо, кстати, и его папа тоже, главный технолог прииска «Скалистый» Алексей Константинович, требовали от меня… любви и ласки. При первой же встрече и при любой возможности. Сволочи!
– И вы… им отказали?
– Вы полагаете, что за меня некому заступиться? Почему я должна слушать гадости? Если у вас, Анна Георгиевна, имеется желание, то порадуйте их сами.
– Не забывайтесь! Впрочем, возможно, я не совсем права. Не обижайтесь, Диана. Дело в том, что мы предполагаем, точнее, нам почти известно, кто пытался совершить покушение на убийство вашего мужа Максима Тарасовича Грицанова. Это, как раз, и есть Валерий Абреков. Но это ещё до конца не доказано.
– Подлец! Он ударил моего мужа монтировкой по голове, госпожа Новицкая, а вы пытаетесь его оправдать и обвинить меня в том, что я не стала его любовницей? Странная у вас позиция? Так?
– Не совсем так.
– Вы приехали сюда, чтобы задавать ваши нелепые и неприличные вопросы? Вы следователь или нелепая и наглая золушка со старой водокачки? Если я, к примеру, варю борщ, то я знаю, как это делается. А вы? Вы…
Диана заплакала. Новицкая спрятала фотографию Валерия Абрекова в папку, которую тут же отправила в кейс. Закрыла его. Встала из-за стола:
– Спасибо за чай, Диана Владимировна! Извините, что побеспокоила вас. Но Валерий Абреков вчера вечером покончил с собой, отравился сильно действующим ядом – аконитом. Всё верно, он в предсмертной записке так и написал, что вы отказали ему во внимании… и что, именно, совершил нападение на вашего мужа. По данной причине…
Новицкая принялась надевать шубу и шапку, иногда поглядывая на своё отражение в большое зеркало, висящее напротив шкафа с верхней одеждой.
–
– Представьте себе, я почти согласна с вами! Все и всё знают и упорно делают вид, что ничего… страшного в нашем посёлке не происходит. Но я слышала, что вы, Диана Владимировна, добрая и покладистая женщина. В городе Вольске вы не были не слишком уж целомудренной. Впрочем, наверное, я не совсем права.
– Я была самой обычной женщиной и вела нормальный образ жизни. Просто не всё у меня получалось так, как бы я хотела. У вас не совсем достоверная информация обо мне. Вам бы делом заняться, а не собирать сплетни.
– А вы строптивы. За словом в карман не лезете.
– Извините, конечно. Но какого чёрта вы приехали ко мне. Только для того, чтобы сообщить печальную новость о смерти негодяя? Вы кто? Его родная тётя? Как могут работать в следственном комитете при районной прокуратуре такие дамы, как вы?
– Других в районе пока нет, поэтому приходится, именно, мне копаться в этой грязи.
– А я вот от добрых людей слышала, что вы не следователь, а начётчик. Во всяком случае, вы сейчас пытаетесь встать не только на защиту негодяя и найти крайнего даже там, где его нет. По-вашему почти получается, что я обидела паренька, довела его до суицида потому, что не легла под него.
– Ничего подобного, уважаемая! Мне просто необходимо было кое-что уточнить. Не больше. А вы ведь даже не допускаете, что я, если не полностью с вами согласна, то, в основном, разделяю ваше мнение. Я тоже молода, но понимаю, что причиной смерти и всего того, что произошло, стал обычный максимализм. Вы ведь тоже не совсем безгрешны. Да и я тоже…
– Извините, конечно. Но разве я виновата в том, что не пожелала стать вещью господ Абрековых – и папы, и сына. Я от рождения пытаюсь быть свободной, и если что-то делаю не так, то, к несчастью, не по своему желанию. Но отвечаю за свои поступки! Я не желаю быть ничьей рабыней! Вы должны это понимать.
– Я и не предполагала, что вы так мудры, Диана. Конечно же, вы не виноваты, что многие не самые положительные события и явления крутятся вокруг вас и вашего имени. Причина проста. Вы очень симпатичная блондинка. Напрасно вы так саркастично улыбаетесь. Я говорю то, что вижу. Просто я хотела сказать, что Абрековы…
– Знаю. Они – люди с подлой натурой и намерениями, и будут мстить. Но мы с Максимом, как-нибудь, обломаем им рога. Надо себя защищать. Или должно быть по-другому?
– Надо. В рамках закона, разумеется…
Сказав это, Новицкая вышла из горницы. Диана, тяжело вздохнув, открыла большой холодильник и начала доставать оттуда яблоки, бананы, колбасу… Чтобы ни происходило, ей надо пора было идти в больницу, навещать мужа. А бифштекс из баранины она приготовит завтра. С испорченным настроением ничего не хочется готовить.