Затерянные экспедиции (Школьникам об истории географических открытий)
Шрифт:
Наверное, вот так можно сказать коротко о тех находках и предположениях, о которых подробно рассказывалось в репортажах "Комсомольской правды". Во-первых, близ острова Песцового, лежащего в Карском море напротив реки Пясина, экспедиция обнаружила на небольшой глубине остатки судна, и экспертиза, проведенная специалистами, показала, что судно было построено примерно в то же время, что и "Геркулес", и что у него был двигатель, сходный с двигателем судна Русанова. Примерно в одно и то же время и сходный двигатель... Однако то, что найден действительно "Геркулес", можно было бы считать доказанным лишь в том случае, если бы было обнаружено точное свидетельство этого. Известно, например, что у "Геркулеса" были опознавательные буквы MFБG, которые вместе с цифрами 27.31 вырезаны были на косяке трюмного люка. Такая находка пока не сделана. Зато есть другие, которые полностью противоречат гипотезе о том, что это "Геркулес": сломанный разводной ключ с надписью явно более поздней - "Промвоенторг" и патрон с надписью "Торгохота"...
Во-вторых, по предположению участников экспедиции "Комсомольской правды", на безымянном мысе к западу от полуострова Михайлова была еще одна стоянка русановского отряда. Стоянка, которую долгое время считали памятником совсем другой экспедиции.
Еще в 1921 году советско-норвежская экспедиция во главе с Н. Бегичевым и норвежским капитаном Л. Якобсеном искала следы двух норвежских матросов, участников плавания Амундсена Северо-восточным путем. Да, несколько лет спустя после Русанова именно Амундсену удалось повторить достижение Норденшельда и пройти из Атлантического океана в Тихий через Северный Ледовитый океан. Во время этого путешествия он послал двух матросов от мыса Челюскин на остров Диксон, и они пропали без вести.
На безымянном мысе Бегичев и Якобсен обнаружили следы лагеря, который и посчитали лагерем двух норвежцев. Но ведь здесь были найдены вещи, сходные с теми, что были найдены на острове Попова - Чухчина, например патроны одного и того же типа... Так, может быть, здесь действительно была стоянка не норвежцев, а русановского отряда?..
Но и такое предположение остается пока только предположением. И хотя другие предметы - французская монета, французская пуговица, обломок оправы очков, казалось бы, подтверждают гипотезу (монета и пуговица могли принадлежать Жюльетте Жан, а очки носил один из членов экспедиции), очевидного доказательства найдено все-таки не было.
И ость еще одно противоречие в тех гипотезах, которые можно было бы построить на основе работ экспедиции "Комсомольской правды". Дело в том, что если судно, остатки которого были найдены близ острова Песцового, действительно "Геркулес", то путь отряда Русанова после гибели корабля кажется нелогичным. Скорее всего после гибели "Геркулеса" его экипаж должен был бы двигаться на юго-запад, где скорее можно выйти к населенным местам. Но ведь остров Песцовый лежит ближе к юго-западу, чем шхеры Минина и безымянный мыс у полуострова Михайлова. Если связать гипотезы с теми фактами, что известны точно, получается, что после гибели судна Русанов пошел на восток, туда, где было труднее надеяться на помощь.
...А может быть, именно так и было? Загадка, еще одна загадка.
"Потомки помнят" - так написано на мемориальном камне, который в 1977 году был установлен на острове Попова - Чухчина. Потомки помнят смелого, предприимчивого человека, который хотел найти путь на восток во льдах Северного Ледовитого океана и предвидел те времена, когда человек научится побеждать льды, когда созданная им техника позволит преодолевать этот путь так же легко, как и любой другой. Сегодня этот путь действительно стал совсем не таким, как прежде. Об этом свидетельствуют рейсы советских мощных атомных ледоколов, таких, как "Арктика" и "Сибирь".
Наверное, днем памяти Русанова можно назвать и один из совсем недавних дней, 31 августа 1979 года. В этот день был поднят флаг на первом в мире научно-исследовательском ледоколе "Отто Шмидт", построенном на стапелях Адмиралтейского завода в Ленинграде, а несколько дней спустя новый корабль науки начал первое плавание в моря Северного Ледовитого океана.
Изучение возможностей для дальнейшего развития мореплавания Северным морским путем - вот одна из основных научных задач экспедиций на "Отто Шмидте". Ведь никогда еще ученые не имели таких возможностей для всестороннего изучения процессов, происходящих в ледяных полях Арктики, никто еще из исследователей не мог работать на самой границе ледового припая и чистой воды. А точное знание закономерностей, которым подчиняется "жизнь" льда, позволит намечать самые оптимальные сроки для прохода караванов судов через ледяные моря, значительно облегчать судовождение...
Научное оснащение "Отто Шмидта" - прекрасные лаборатории, в том числе и уникальная ледоисследовательская лаборатория, в которой можно изучать лед при естественных для него температурах. Можно не сомневаться, что плавания "ледокола науки" впишут еще одну интересную страницу в историю освоения Северного морского пути. И разве не символично то, что первое плавание "Отто Шмидта" началось от берегов Шпицбергена - оттуда, откуда начал когда-то свое плавание "Геркулес" Владимира Русанова?
Потомки помнят, и поэтому в Арктику на поиски новых следов экспедиции Русанова будут уходить все новые и новые люди. А окончательно установить истину, снять с истории экспедиции все вопросительные знаки, суждено, быть может, кому-то из тех, кто впервые прошел по следу замечательного русского путешественника, как и по следу других отважных людей, на страницах этой книги.
Мечтатель Фосетт
Вот и подошло к концу путешествие по потерянному следу. Он уводил в самые разные концы Земли: в Африку за Мунго Парком и в Австралию вслед за Бёрком, в Океанию вслед за Лаперузом и в Северную Америку вслед за Франклином, в Европейскую Арктику за Андрэ и в Азию за Русановым, в Антарктиду вслед за Скоттом. Настоящее кругосветное путешествие, во всех частях света искали географическую истину герои книги. И теперь осталось пройти лишь еще по одному следу - он ведет туда, где до сих пор мы еще не были.
Пожалуй, судьба исследователя, о котором пойдет речь, покажется самой загадочной, если сравнить с судьбой любого другого героя книги о затерянных экспедициях. Уже более пятидесяти лет ищут хоть какие-либо сведения о постигшей его участи, и пока не найдено ничего. Впрочем, следы Перси Фосетта действительно найти очень трудно; ведь место его исследований - один из тех "затерянных миров", которыми так богата Южная Америка и о которых когда-то ходило столько легенд.
"...Два дня мы поднимались вверх по широкой реке, вода в которой была темная, но такая прозрачная, что можно было разглядеть дно - такова половина всех притоков Амазонки, - в других же вода мутно-белого цвета, ибо все зависит от местности, по которой они протекают: там, где есть растительный перегной, вода в реках прозрачная, а в глинистой почве она замутнена. Пороги нам встретились дважды, и оба раза мы делали обход на полмили, перетаскивая все имущество на руках. Лес по обоим берегам был вековой давности, а через такой легче пробираться, чем сквозь густую поросль кустарника, поэтому наша поклажа не причиняла нам особых неудобств. Мне никогда не забыть ощущения торжественной тайны, которое я испытал в этих лесах. Коренной горожанин не может даже представить себе таких могучих деревьев, почти на недосягаемой для взора высоте сплетающих готические стрелы ветвей в сплошной зеленый шатер, сквозь который лишь кое-где, пронизывая на миг золотом эту торжественную тьму, пробивается солнечный луч. Густой мягкий ковер прошлогодней листвы приглушал наши шаги. Мы шли, охваченные таким благоговением, которое испытываешь разве лишь под сумрачными сводами Вестминстерского аббатства, и даже профессор Челленджер понизил свой зычный бас до шепота. Будь я здесь один, мне так бы никогда и не узнать названий этих гигантских деревьев, но наши ученые то и дело показывали нам кедры, огромные тополя, кондори и множество других пород, благодаря обилию которых этот континент стал для человека главным поставщиком тех даров природы, что относятся к растительному миру, тогда как его животный мир крайне беден.
На темных стволах пламенели яркие орхидеи и поражающие своей окраской лишайники, а когда случайный луч солнца падал на золотую алламанду, пунцовые звезды жаксонии или густо-синие грозди ипомеи, казалось, что так бывает только в сказке. Все живое в этих дремучих лесах тянется вверх, к свету, ибо без него - смерть. Каждый побег, даже самый слабенький, пробивается все выше и выше, заплетаясь вокруг своих более сильных и более рослых собратьев. Ползучие растения достигают здесь чудовищных размеров. А те, которым, на взгляд европейца, будто и не положено виться, волей-неволей постигают это искусство, лишь бы вырваться из густого мрака. Я видел, например, как обыкновенная крапива, жасмин и даже пальма яситара оплетали стволы кедров, пробираясь к самым их вершинам.