Затерянные в смерти (сборник)
Шрифт:
– Можем проверить предыдущие записи, но я бы сказал, что Филин – это тот, кто в ответе за разработку устройства.
– «Потеря»… Теряешь время, теряешь себя, теряешь память о том, что случилось, пока ты… в отлучке. Итак, допустим, этот Филин или кто-то под его или ее командованием имел при себе устройство. Может, собирался обменять. Нет-нет, это была подстава. Все было спланировано. Он должен был иметь путь отхода с проклятого парома, он ничего не оставил на волю случая. «Задерживается»? Но раз устройство пустили в ход, значит,
– Ну, это был бы не первый случай, когда член команды начинает действовать самостоятельно и решает стать свободным агентом.
– Он имитирует задержку, чтобы продать устройство, но его не продает. Он уходит и уносит с собой то, что было у нее в этом портфеле, а также само устройство. Двойная выгода. Если это последний меморандум в деле, значит, ОВБ еще не знает, что у них проблема.
– Вот тебе еще одна причина, почему он забрал тело, – заметил Рорк. – Он выигрывает время, как ты говорила. Может, он получил более выгодное предложение. Или хочет еще поторговаться из-за гонорара. Из какого-нибудь безопасного места.
– Это не из-за денег, – покачала головой Ева, – не только из-за денег. Выиграть время – да, это похоже на правду. Ее не смогут официально идентифицировать, не смогут сообщить в прессу ее имя до завтрашнего дня.
– Есть еще кое-что. Вот картинки некоторых ее художеств. Фото на экран, методом слайд-шоу.
Еве приходилось видеть смерть так много раз, что она и счет потеряла. И вот она смотрела на смерть сейчас, пока та перемещалась по экрану. Разодранная плоть, вытекшая кровь, обгоревшие до неузнаваемости тела.
– Конечно, некоторые из них были плохими парнями. Других эти плохие парни хотели убрать с дороги. Судя по всему, эта дама была неразборчива. Для нее только деньги имели значение. Кое-кто мог бы сказать, что ее убийца оказал миру большую услугу.
– А чем он лучше ее? – спросила Ева.
Рорк лишь пожал плечами в ответ, прекрасно понимая, что по некоторым вопросам им никогда не сойтись во мнениях.
– Многие с тобой не согласились бы.
– Да, многие, конечно, не согласились бы! Давай-ка найдем этого Филина. – Ева привычно взъерошила свои короткие волосы. – А мне еще надо придумать правдоподобное объяснение тому, откуда это стало мне известно.
– Есть же старый верный анонимный источник.
– Да, в это все поверят. Особенно те, кто нас знает.
Рорк начал серию поисков, а сам взглянул на Еву. Она все еще не могла оторвать глаз от непрерывно движущегося слайд-шоу смерти.
– Всегда труднее работать, когда жертва тебе ненавистна.
Ева покачала головой.
– Не мне решать, стоит ли защищать жертву убийства. Я просто делаю свое дело.
Рорк встал и подошел к ней.
– Но это гораздо труднее, когда у самой жертвы столько жертв. Столько крови на ее руках.
– Да, так тяжелее, – признала Ева. – Выбор редко бывает легким, другого-то все равно нет.
– Для
Ева вздохнула и подалась к нему, а Рорк стал расстегивать ремень ее кобуры.
– На работе, – пробормотала она, не отрываясь от его губ.
– Я тоже.
Она засмеялась, когда он сдернул кобуру с ее плеч.
– Нет, ну правда, мне работать надо.
– Поиски займут какое-то время. – Рорк крутанул ее, как в вальсе, и сумел дотянуться до консоли с кнопками. Одно нажатие – и из стены выскользнула кровать.
– И ты считаешь, что секс меня подбодрит?
– Надеюсь, он меня подбодрит, а что там будет с тобой, это уже побочное преимущество.
Рорк сделал новый тур вальса и стремительным броском повалил Еву на кровать. Она рухнула с глухим стуком, упруго подскочила и – какого черта? – позволила ему прижать себя к матрацу.
– Быстро и грубо.
Он ухмыльнулся:
– Если хочешь.
Рорк рванул ее рубашку через голову и пустил в полет, а сам прильнул губами – и зубами тоже! – к ее груди.
Она выгнулась, словно прося его поторопиться. Неистовство, наполненное жаром и надеждой, помогло ей прогнать, стереть из памяти страшные образы крови и смерти. И вспомнить, что как бы они с Рорком ни расходились во мнениях по каким-то вопросам, даже самым коренным, их всегда соединяла любовь.
И страсть.
Ева схватила всей пятерней шелковистые черные волосы, другой рукой стащила с него рубашку, под которой играли мощные мускулы. Ева слышала биение собственного сердца в такт с его сердцем, они покатились по постели в битве, в которой выигрывали оба.
Он заставил ее рассмеяться, заставил ее задохнуться. Ее кожа светилась под его волшебными руками, ее кровь пульсировала и билась, отдаваясь гулом в висках. И обвиваясь вокруг него, вновь и вновь находя губами его рот, Ева ощутила прилив любви, страсти, вожделения.
Такой сильный, такой нежный… Ее тело скользило под его тяжестью. Быстрое и гибкое, оно оказывалось то внизу, то наверху, то снова внизу. Гул крови заглушал рабочие шумы, которые должны были отвлечь их, вернуть к работе. Он обнимал ее обеими руками, прижимал к себе, их тела сливались – плавные линии и острые изгибы, литые мускулы и нежная податливая плоть, влажная и теплая.
Она снова выгнулась, взмыла вверх над ним, они оба взмыли и оба ухнули вниз, но он поймал ее, а она открылась для него. Она была готова его принять.
Когда он наполнил ее, они опять закачались вместе, снова и снова, еще и еще… Он дарил ей не только радость и наслаждение, но и покой.
Свернувшись клубочком, прижимаясь к нему, согревшаяся, обнаженная, наполненная любовью, Ева вдруг вспомнила слова Пибоди. А ведь, пожалуй, напарница опять оказалась права. Прижиматься друг к другу после секса – это очень, очень приятно.