Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул (сборник)
Шрифт:
– Не стоит перебирать грязное белье при посторонних, – проворчал он.
– Это и так уже ни для кого не секрет! – воскликнула миссис Челленджер. – Об этом знает вся наша улица, – да что там улица, весь Лондон. Остин, оставьте нас, вы нам пока не нужны. Как ты думаешь, что об этом говорят люди? Где же твое чувство собственного достоинства? А ведь ты мог бы стать профессором королевской кафедры [31] в каком-нибудь большом университете, где тысячи студентов почитали бы тебя. Где же твоя гордость, Джордж?
31
…профессором королевской кафедры… – Королевские кафедры учреждены английским королем Генрихом VIII (1491–1547) в Оксфордском и Кембриджском университетах. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)
– А как насчет твоей гордости, дорогая?
– Ты слишком долго испытывал мое терпение. Ты превратился в заурядного скандального грубияна!
– Успокойся, Джесси.
– Неуемный свирепый хулиган!
– Ну
К моему удивлению, он наклонился, поднял жену на руки и посадил на стоявший в углу холла постамент из черного мрамора. Постамент был высотой более двух метров и такой тонкий, что миссис Челленджер с трудом удерживалась на нем. Трудно представить себе более нелепую картину, чем женщина с перекошенным от гнева лицом, восседающая подобным образом, болтая ногами и сжимаясь от страха и обиды.
– Немедленно сними меня! – завизжала она.
– Скажи «пожалуйста».
– Это свинство, Джордж! Сейчас же опусти меня!
– Пойдемте в мой кабинет, мистер Мэлоун.
– Нет, сэр, действительно!.. – начал я, глядя на бедную женщину.
– Мистер Мэлоун просит за тебя, Джесси. Скажи «пожалуйста» и сразу же окажешься внизу.
– Какой же ты негодяй! Ну, пожалуйста! Пожалуйста!
– Ты должна вести себя пристойно, дорогая. Мистер Мэлоун – представитель прессы. Завтра он напечатает все это в своей газетенке, да еще продаст лишний десяток экземпляров среди наших соседей. «Странности одной высокопоставленной особы» – на этом постаменте ты действительно можешь считаться поставленной достаточно высоко, не так ли? Далее идет подзаголовок: «Беглое знакомство с жизнью одной супружеской четы». Мистер Мэлоун ведь питается падалью и отбросами, как и вся эта братия, – porcus ex grege diaboli – свинья из дьявольского стада [32] . Я все правильно говорю, мистер Мэлоун?
32
…porcus ex grege diaboli – свинья из дьявольского стада. – Это латинское выражение отсылает к Евангельской истории о Гадаринском бесноватом: «И пришли на другой берег моря, в страну Гадаринскую. И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил Его вышедший из гробов человек, одержимый нечистым духом, он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями ‹…› и, вскричав громким голосом, сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? заклинаю Тебя Богом, не мучь меня! Ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека. И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много. И много просили Его, чтобы не высылал их вон из страны той. Паслось же там при горе большое стадо свиней. И просили Его все бесы, говоря: пошли нас в свиней, чтобы нам войти в них. Иисус тотчас позволил им. И нечистые духи, вышедши, вошли в свиней; и устремилось стадо с крутизны в море, а их было около двух тысяч; и потонули в море» (Марк 5:1-13). (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)
– Вы действительно абсолютно невыносимы! – с жаром воскликнул я.
Челленджер расхохотался.
– Похоже, вы уже готовы вступить в коалицию, – пророкотал он, поглядывая то на жену, то на меня. Затем его тон внезапно изменился. – Простите нам эту фривольную семейную сценку, мистер Мэлоун. Я предложил вам вернуться вовсе не для того, чтобы продемонстрировать наши маленькие домашние шалости, а по гораздо более серьезному поводу. Беги, маленькая женщина, и не сердись. – Он положил свои громадные руки на плечи миссис Челленджер. – Все, что ты сказала, – чистая правда. Я был бы гораздо лучше, если бы следовал твоим советам, но это был бы уже не я. Есть масса более достойных мужчин, но Джордж Эдвард Челленджер – только один. Так что ты уж постарайся с ним поладить. – Внезапно он звонко поцеловал ее, что сбило меня с толку даже больше, чем его недавняя жестокая выходка. – А теперь, мистер Мэлоун, – продолжил профессор с большим достоинством, – будьте любезны следовать за мной.
Мы вновь вошли в ту же комнату, которую покинули столь бурно всего каких-то десять минут назад. Профессор тщательно прикрыл за нами дверь, усадил меня в кресло и сунул под нос коробку сигар.
– Это настоящие «Сан-Хуан Колорадо», – сказал он. – Легковозбудимые люди, вроде вас, весьма подвержены действию наркотиков. О Господи, ну кто же откусывает кончик! Его нужно только отрезать – сигара требует уважения! А теперь откиньтесь на спинку кресла и внимательно послушайте то, что я соблаговолю вам сообщить. Не перебивайте меня, и если у вас появятся какие-либо вопросы, приберегите их на потом. Прежде всего, что касается вашего возвращения в мой дом после такого совершенно справедливого изгнания… – Здесь он вытянул шею и вызывающе посмотрел на меня, словно приглашая возразить. – …после, как я уже сказал, вполне обоснованного изгнания. Причина этого заключается в вашем ответе этому строгому полисмену, где, как мне показалось, содержались проблески некоего доброго отношения; так или иначе, обычно это не свойственно людям вашей профессии. Признав, что вина за этот инцидент лежит на вас, вы продемонстрировали признаки определенной внутренней непредвзятости и широты взглядов, что и привлекло мое благосклонное внимание. Тот подвид человеческой расы, к которому вы имеете несчастье принадлежать, всегда находился вне моего умственного кругозора, а благодаря вашим словам вы оказались в поле моего зрения. Вы заставили посмотреть на вас серьезно. По этой причине я и попросил вас вернуться со мной, поскольку мне захотелось познакомиться с вами поближе. Если вас не затруднит, стряхивайте, пожалуйста, пепел на небольшой японский поднос, который стоит на бамбуковом столике у вашего левого локтя.
Все это Челленджер выдал на одном дыхании, словно на лекции перед студентами. Повернувшись на вращающемся кресле ко мне лицом, он сидел, надувшись, словно огромная лягушка, откинув голову немного назад и высокомерно прикрыв глаза. Неожиданно он повернулся ко мне боком, и
– Я хочу рассказать вам о Южной Америке, – заявил профессор. – И прошу вас, без комментариев. В первую очередь, я хочу, чтобы вы поняли: все, что я сейчас вам сообщу, запрещается предавать какой-либо огласке без моего особого разрешения. А такого разрешения, по всей видимости, я никогда не дам. Надеюсь, все понятно?
– Это очень сложно, – сказал я. – Разумеется, непредвзятое изложение…
Он снова положил записную книжку на стол.
– Тогда на этом и закончим, – сказал Челленджер. – Желаю вам всего наилучшего.
– Нет-нет! – вскричал я. – Я принимаю любые ваши условия. Насколько я понимаю, выбора у меня нет.
– Ни малейшего, – подтвердил он.
– Что ж, тогда я обещаю вам это.
– Слово чести?
– Слово чести.
Он с сомнением посмотрел на меня надменным взглядом.
– С другой стороны, что мне известно о вашей чести? – произнес он.
– Ну, знаете, сэр! – Я был просто в ярости. – Вы слишком много себе позволяете! Меня никогда еще так не оскорбляли!
Моя вспышка вызвала у Челленджера скорее любопытство, чем раздражение.
– Голова круглая, – пробормотал он. – Брахицефальный тип [33] , глаза серые, волосы черные, некоторые черты негроида… Вы – кельт [34] , я полагаю?
– Я ирландец, сэр.
– Чистокровный ирландец?
– Да, сэр.
– Тогда это, конечно, многое объясняет. Позвольте, вы только что пообещали не злоупотреблять моим доверием. Должен сказать, что доверие это будет далеко не полным. Но я готов сообщить несколько фактов, которые представляют интерес. Во-первых, вам, должно быть, известно, что два года назад я предпринял путешествие в Южную Америку, путешествие, которое войдет в анналы научной истории всего мира. Целью моей экспедиции была проверка некоторых выводов Уоллеса [35] и Бейтса [36] , что можно было сделать, только наблюдая отмеченные ими факты в тех же условиях, что и они. Если бы моя экспедиция не дала никаких других результатов, кроме названных, она все равно заслуживала бы внимания; но, когда я находился там, со мной произошел странный случай, указавший совершенно новое направление исследований.
33
Брахицефальный тип… – Брахицефал (от греч. brachys – короткий – и kephale – голова) – коротко- или круглоголовый, в противоположность долихоцефалу – длинноголовому. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)
34
…кельт… – См. т. 1, комментарий на с. 378. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)
35
…Уоллеса… – Алфред Рассел Уоллес (1823–1913) – английский натуралист, независимо от Ч. Дарвина пришедший к теории происхождения видов животных и растений путем естественного отбора, автор капитального труда «Географическое распространение животных и изменения земной поверхности, на которые оно указывает». А. Р. Уоллес, как и Ч. Дарвин, был для А. Конан Дойла своего рода идеалом героя-ученого: «В духовном облике Уоллеса и Дарвина есть удивительное сходство – та же смелость, нравственная и физическая, та же спокойная настойчивость, те же всеобъемлющие познания и широчайший кругозор, та же страсть к наблюдениям над природой» (Конан Дойл А. За волшебной дверью // Конан Дойл А. Мир, полный приключений. – М.: Вагриус, 2003. – С. 355). (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)
36
…Бейтса… – Генри Уолтер Бейтс (1825–1892) – английский натуралист, принимавший совместно с А. Р. Уоллесом участие в экспедиции в Бразилию, где за одиннадцать лет собрал огромную коллекцию насекомых, содержащую несколько тысяч новых видов. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)
Вам, конечно, известно, – хотя в наши полуграмотные времена вы вполне можете ничего об этом и не знать, – что земли вокруг некоторых участков Амазонки исследованы лишь частично и что в основное русло этой реки стекается масса притоков, причем многие из них даже не нанесены на карту. Моей задачей было посетить эти малоосвоенные края и изучить местную фауну, что должно было дать материал для нескольких глав моего грандиозного и монументального труда по зоологии, который является делом всей моей жизни. Когда эта работа была завершена и я находился уже на пути назад, мне пришлось заночевать в небольшой индейской деревушке, расположенной в том месте, где в реку впадает один из ее притоков, название и местоположение которого я опущу. Местные жители – индейцы кукама – дружелюбное, но деградирующее племя, с умственными способностями на уровне среднестатистического лондонца. Еще по дороге туда я дал им несколько лекарственных препаратов и произвел на них большое впечатление как личность, поэтому меня не удивило, что они с нетерпением ждали моего возвращения. По их жестикуляции я понял, что кто-то из них нуждается в срочной медицинской помощи, и последовал за вождем в одну из хижин. Когда я вошел туда, то оказалось, что человек, для помощи которому меня пригласили, только что скончался. К моему удивлению, это был не индеец, а белый человек; я бы даже сказал, очень белый, поскольку волосы у него были соломенного цвета и во внешности присутствовали некоторые характерные черты альбиноса. На нем были какие-то лохмотья. Истощенное тело свидетельствовало о том, что он перенес длительные невзгоды. Насколько мне удалось понять знаки жителей деревни, он был среди них чужаком и пришел к ним через лес один и в самой последней стадии измождения.