Затерянный поезд
Шрифт:
Но, будучи более информированным, чем королева, Фридрих-Кристиан испытывал определенный страх перед тем, что может вскрыться.
– Последствия могут быть катастрофическими, – проговорил он, – а вдруг князь Владимир…
Но встав во весь рост, королева прервала его:
– Князь Владимир невиновен, и расследование это подтвердит. Не бойтесь!
И с металлом в голосе добавила:
– Сир, вам необходимо дать распоряжение о созыве верховного суда. Князя Владимира может судить только этот высокий суд. Председателем вы назначите бургграфа Рунг-Касселя.
Король вздрогнул и сделал шаг назад.
– Вы хорошо подумали, ваше величество? – спросил он.
– Я так решила. Я так хочу, – заявила Ядвига. – Только такой ценой вы спасете свою корону.
И королева так быстро вышла из кабинета своего сиятельного супруга, что тот успел лишь посмотреть ей вслед.
Фридрих-Кристиан II понимал, что королева совершенно права, требуя созыва верховного суда, но подозревал также, что окружение королевы…
Несомненно, отступать было уже некуда, и оставалось одно: убедить князя предстать перед этим чрезвычайным судилищем, собиравшимся в исключительных случаях, когда дело касалось лиц королевской крови.
Но каково будет решение суда? Фридрих-Кристиан знал, что бургграф Рунг-Кассель, дуайен королевства Гессе-Веймара, был больным, ветхим, впавшим в младенчество старцем, но также он знал и то, что он был безмерно предан королеве. И вот, с помощью этой развалины, сообразуясь лишь с прихотью, она собралась решать судьбу князя Владимира.
Был князь виновен или нет? Этот вопрос король даже не осмеливался себе задавать…
Но медлить дальше было нельзя. И на следующий день он поручил своему камергеру Эрику фон Кампфену известить народ о том, что через три дня соберется верховный суд под председательством бургграфа Рунг-Касселя и что суд имеет честь надеяться, что перед ним предстанет его королевское высочество князь Владимир.
Верховный суд собрался прямо в королевском дворце, в одном из самых больших его залов. Все было устроено так, чтобы публика могла беспрепятственно входить и, при желании, присутствовать на заседании суда.
Было всего девять часов утра, но служба порядка, размещенная в дворцовых садах, уже с большим трудом удерживала внушительную толпу желавших побывать на заседании и познакомиться с подробностями процесса.
Верховный суд должен был открыться в час пополудни.
Накануне вечером князь Владимир явился в качестве арестованного в замок. Его поместили в одном из флигелей. Естественно, вся домашняя прислуга была при нем. Ожидалось прибытие свидетелей, а также полицейских из Антверпена. Жюва не пригласили.
Для людей сообразительных было ясно, что этот якобы публичный процесс будет пустой формальностью, а проще говоря – комедией.
В десять часов по толпе пронесся слух, что объявился некто, кого не ждали, и что, вероятно, он будет давать показания. Шепотом называли имя: Барзюм… импресарио…
В самом деле, ни для кого не было секретом, что знаменитый директор познакомился с князем Владимиром, когда тот, скрываясь под именем Леопольда, служил в его цирке конюхом.
Что собирался говорить Барзюм? Что намеревался делать? Приехал ли действительно? Вопросы оставались без ответа.
Но, как часто бывает со слухами, едва распространится один, как тут же рождается новый, совершенно противоречащий первому.
– Неправда! – утверждали другие. – Барзюм не будет выступать в суде. Его просто нет в Глотцбурге!
Первый слух оказался, однако, верным. В десять часов утра к левому крылу замка подошел неизвестный, попросивший передать князю визитную карточку.
Едва прочитав имя посетителя, бывший цирковой конюх тут же распорядился ввести его к себе в изящный кабинет, служивший узилищем.
Перед ним предстал Барзюм.
Беседа князя и директора была долгой. О чем говорили они?
Через час князь Владимир и импресарио расстались. Но загадочный Барзюм прежде сказал:
– Вы совершенно снимете с себя подозрение, лишь назвав имя виновного. Сделайте это! Последуйте моему совету…
И добавил почти шепотом:
– Я вам даю такого виновного, что лучше не сыскать: он не сможет ничего отрицать!
Как жаль, что никто не слышал, о чем беседовали эти двое. Так называемый Барзюм говорил тихо, постоянно прислушиваясь и озираясь, словно боясь, не шпионит ли кто за ними. Что касается князя, то после того, как прошло первое удивление и смущение, он явно повеселел. Он даже торжествовал! Он смеялся во все горло! Когда же, дав последний совет, Барзюм замолчал, экс-конюх протянул ему руку и заявил:
– Спасибо, Фантомас. Отныне мы связаны жизнью и смертью!
…Барзюм!
…Фантомас!
Да, действительно, это был Фантомас, который, снова приняв личину Барзюма и пренебрегая опасностью, явился с визитом к князю Владимиру.
Что сказал Гений зла убийце сэра Гаррисона? О чем они договорились?
Было ясно только то, что с того рокового момента они были связаны каким-то ужасным секретом, страшным сообщничеством. Обманутый в прошлый раз Жювом, князь Владимир потребовал от своего гостя доказательств того, что он в самом деле был Фантомасом!
Надо полагать, что бандит их представил и что князя они вполне удовлетворили, поскольку, не колеблясь и совершенно доверяя визитеру, тот заявил:
– Отныне, Фантомас, мы связаны жизнью и смертью!
Известно, что Гений зла принимал подобные клятвы только при условии их неукоснительного исполнения!
Мнимый Барзюм спешно покинул дворец и, не дожидаясь разбирательства, которое должно было начаться с минуты на минуту, сел в свою машину, умчавшую его в неизвестном направлении.