Затерявшийся в кольце бульваров

Климман Михаил

– А я думала дамы без лифчиков.

– Это – по желанию, – ответил Брайловский. – Так в чем дело?

– А когда они работают?

– Вообще-то, по-моему, с семи, но основная тусовка часа через полтора начнется. Вы что, хотите сегодня с Эндрю на стриптиз пойти? – несколько ошарашенно спросил Гришка.

– Это вряд ли, – засмеялась Лена. – Мне просто для одного дела нужно кое-что узнать.

– Ну ладно, – перевел дух Брайловский. – Завтра проснетесь – позвоните, я – по первому зову.

– Эллери звали

женщину, которая была в красном «Мицубиси», – тихо сказал Дорин, напряженно вглядываясь в лицо жены. – Помнишь, недели две назад, я рассказывал? – Лена кивнула. – И потом, во время моего «стриптиза», – он выделил голосом последнее слово, – вместе со «мной» танцевала она. А ты откуда знаешь это имя?

– Когда я дозвонилась Мите вчера поздно вечером, он явно где-то гулял и хор голосов скандировал «Эллери». А сегодня, когда я спросила в Останкино, где может быть Вол, мне человек ответил: «Отсыпается у Эллери…»

– Прямо хочется без пересадки поехать в этот самый клуб, поговорить с милым мальчиком Митей, – вдруг резко сказал Дорин.

Лена оглянулась на него.

– Каким ты стал… Жестким, наверное, правильное слово… Только Гришка сказал, что там все начнется часа через полтора-два. Давай все-таки домой и все дела отложим на завтра. И расслабься, пожалуйста, очень хочется побыть с мужем, а не с бойцом невидимого фронта.

Андрей погладил жену по руке и кивнул. В нем тоже, похоже, жил страх потерять ее еще раз, и он не отпускал ее руку ни на секунду.

– А ты к кому собирался на разборки? – спросила Лена, начисто забыв, что минуту назад запретила говорить о делах.

– Надо рассказывать всю историю.

– А что нам мешает?

Дорина сначала несколько напрягало присутствие Печорина, но потом он вспомнил про найденную им «закладку» и как он себя повел в той ситуации и перестал обращать на него внимания. Истории как раз хватило до дому.

А потом было все, что полагается: и душ, и теплый домашний халат, и свежее белье, и вкусный ужин, и причитания Веры Васильевны, и счастливые всхлипы Лены, и даже проснувшаяся поплакать Сонечка, которая, увидев отца, узнала его и плакать перестала.

А потом они остались вдвоем, и все было как-то по-новому, как не было никогда раньше. То ли потому, что они соскучились так сильно, то ли потому, что изменились за этот короткий срок, только все было непривычно и остро. И ласка перерастала в исступление, а исступление в нежность, а нежность вдруг расцветала какой-то почти дикой страстью.

– Завтра сбрею бороду, – прошептал Дорин в один из моментов их отдыха. – Чтобы забыть обо всем, чтобы ничего не напоминало. Надо было сразу это сделать, да только очень спешил к тебе.

– Оставь все как есть, – возразила Лена, – ты совсем другой с ней, мне интересно тебя узнавать. И пусть, пока во всем до конца не разберемся, ты как кубинец-барбудос будешь ходить…

– Ладно, как скажешь.

Они полежали молча. Дорин нашел на одеяле руку жены, сжал ее тонкие пальцы.

– Прости, но я все равно не засну, – сокрушенно сказал он, – давай все-таки съездим в эти «Сиськи-письки». Очень мне хочется побыстрее побриться.

ГЛАВА 40

Они прошли через тройной контроль. Сначала двое громил на улице, затем двое возле металлодетектора с пробором на голове и с прибором в руках, наконец, стоящие шпалерами путаны, сначала с интересом поднимавшие головы, но потом, видя, что Дорин не один, терявшие всякий интерес к нему. Одна, правда, продолжала вызывающе глазеть на Лену и Андрея, очевидно намекая, что может быть полезной обоим.

За шестисотрублевые билеты давали только один какой-нибудь напиток – бокал вина, рюмку коньяка или чашечку кофе. Дорину, который еще сегодня бродил по парку в поисках пустых бутылок, такая трата рвала душу, но он сдерживал себя, чтобы не схватить Лену за руку, понимая, что не прав.

– По-моему, мы здесь единственная пара, – сказала Андреевская, оглядев зал, – во всяком случае, особи мужского пола явно в преобладающем числе.

Зал был действительно декорирован в духе русских сказок. Наверное, приход Дорина и Лены совпал с короткой паузой в представлении, потому что, стоило им присесть, как на помост посреди зала вышла невысокая приятная девушка с длинными светлыми волосами и под ноктюрн Шопена (это Лена узнала мелодию) начала, страдая, раздеваться. Или раздеваться, страдая.

Дорин заказал себе безалкогольную «Пина-Коладу» (все-таки за рулем), а Лена – любимую «Маргариту».

– Как будем искать Митю? – спросила она.

Похоже, Андреевская немного злилась, атмосфера в клубе чем-то напоминала ей квартал Красных фонарей в Амстердаме, только здесь вместо марихуаны пахло обычным табаком. А так – тот же тяжелый, почти осязаемый запах чего-то вязко-грязного. Или она просто ревновала Андрея к этим девицам, просто так – он не давал никакого повода, просто звериным бабьим инстинктом ощущая опасность. Она сразу согласилась поехать сюда, а теперь жалела об этом, нужно было отпустить Андрея одного, а самой остаться дома.

– Правильно, – ответил он, оглядывая зал, – ловить на живца. Эй, молодой человек, – остановил он пробегающего официанта, – когда будет выступать девушка по имени Эллери?

– Через два номера.

– Надеюсь, что наш друг Вол к этому моменту окажется в зале, – констатировал Дорин.

Девицы, отработав свои номера, спускались в зал и танцевали перед столиками, вымогая деньги. Народ охотно закладывал им за оставшуюся на ноге резинку купюры, они меняли диспозицию, и все начиналось снова.