Затмение

Гуляева Ольга

Секунду спустя Жан так же нежно коснулся мочки моего уха. Очередной невидимый разряд пронзил моё тело. А ещё через секунду он примкнул губами к моим губам. В этот момент ушла дрожь, прошёл страх. Теперь всё так, как должно было быть. Не слишком ли быстро? Нет. Скорее это как раз то, чего я ждала очень долго. Слишком очевидно было взаимное притяжение, и не было никаких причин с ним бороться.

Не прошло и минуты, как моя мокрая футболка полетела на пол вслед за толстовкой. Стало совсем тепло. Жан снял с себя рубашку, накинул её на мои плечи и взял меня на руки. Продолжая осыпать поцелуями моё лицо и шею, он опустился вместе со мной на пол, застланный толстым слоем соломы.

Лишь первые несколько секунд я чувствовала острые покалывания сухого сена на спине, даже сквозь рубашку Жана, служившую импровизированной простынкой. Но все последующие

мгновения мне казалось, что я лежу на мягчайшей перине. Потому что рядом был Жан, человек, которому, несомненно, суждено было стать самым любимым и самым желанным на свете.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем закончился дождь. Уютно устроившись на плече Жана, я рассматривала балочную конструкцию, на которой держался купол ангара. Нам обоим было жарко, капельки пота проступили на наших загорелых телах. Мы несколько минут удовлетворённо молчали, прислушиваясь, как снаружи ветер шелестит мокрой листвой деревьев. Была уже глубокая ночь, о чём свидетельствовали громкие уханья лесного филина и голубоватый свет растущей луны за окном.

Наконец Жан потянулся за своими джинсами, которые лежали совсем рядом, и извлёк из кармана пачку «Мальборо».

– Остатки былой роскоши, – улыбнулся он, открывая неполную пачку.

– Не волнуйся, на базе курить не запрещено. В каталоге, по которому базисты заказывают необходимые вещи, сигареты тоже есть.

– Мне всё больше нравится ваша база. В таком случае я поделюсь с тобой папироской, – подмигнул Жан.

– Спасибо, не откажусь.

Закурив, мы помолчали ещё несколько минут. Мне не терпелось задать Жану множество вопросов, но начала я именно с этого:

– За что тебя осудили? – негромко поинтересовалась я. В конце концов, я поведала ему всю свою историю. А про себя он не сказал ни слова.

– За предумышленное убийство, совершённое с особой жестокостью, – ровным тоном ответил Жан.

Меня передёрнуло от ответа. Вполне можно вообразить, как невинному человеку шьют предумышленное убийство. Например, как в Жанкином случае. Но как сюда можно было приплести «особую жестокость» и в чём она состояла?

– Тридцать пять ножевых ранений, – ответил Жан на мой молчаливый вопрос. – Учитывая то, что первый же удар в сердце был смертельным.

Я продолжала молчать. Теперь Жан просто не мог не рассказать мне, как всё случилось. Видимо, он и сам это понимал, потому что тяжело вздохнул и затушил сигарету, как будто собираясь с мыслями.

– Я бы и сам никогда не подумал, но эта история началась очень давно, ещё в школьные годы, – начал Жан. – Во время учёбы в старших классах я играл в школьной рок-группе. Причём не только играл, но иногда и солировал. Мы выступали на всех школьных концертах, не обделяли своим вниманием ни одну дворовую посиделку. Ты можешь себе представить, какой популярностью я и мои товарищи по группе пользовались у девушек. Кто-то из ребят просто упивался подобным успехом у противоположенного пола, но меня это не сильно трогало, скорее даже угнетало. Мне нравились прилежные девочки из интеллигентных семей. Такие не сидели во дворах или подъездах, не балдели от блатных аккордов. Они были горды и неприступны. Но это вовсе не значило, что мне трудно было завоевать их расположение. Они на меня не вешались, и это было главным их плюсом. Завоевать-то я их завоёвывал, причём без особых усилий. Но всегда находились сумасшедшие поклонницы и фанатки, которые могли затравить мою пассию так, что она без объяснения причин переставала со мной общаться. Впрочем, и от этого я сильно не страдал. К тому же у меня просто не было ни сил, ни желания разбираться с толпой одуревших малолеток. Так вот, девушка Саша была как раз одной из них. Она училась на класс младше. Когда я уже окончил школу и ажиотаж вокруг моей персоны понемногу спал, она часто крутилась около моего подъезда. Поджидала, когда я выйду из дома, когда вернусь. Порой могла караулить меня на моей же лестничной площадке. А я как раз поступил на первый курс университета, закружился в студенческой суматохе, совсем забросил гитару и посиделки с друзьями.

Я узнал её сразу. Никого бы из той толпы обезумевших фанаток я бы не вспомнил. Но её невозможно было не заметить. Ярко-рыжие кучерявые локоны и яркий макияж на веснушчатом лице сразу бросались в глаза. Кроме того, она была явной активисткой и заводилой. Но в моменты, когда она дожидалась меня у подъезда или квартиры, она становилась самой робостью. Мне это было на руку и давало возможность игнорировать её в надежде, что ей вскоре надоест эта беготня. Но она не унималась. Оставляла мне письма, цветы, подарки. В конце концов я решился с ней поговорить и расставить всё по своим местам. В разговоре делал упор на то, что она совсем ещё ребёнок, а мне нравятся более зрелые, взрослые люди. Что ей нужно превратиться из девочки в женщину, изменить свой чересчур яркий облик, поступить в институт, успешно его закончить. Пытался донести до неё, что меня может привлечь только лишь состоявшаяся женщина. «Если я всего этого достигну, ты сможешь меня полюбить?» – Она смотрела на меня снизу вверх своими большими голубыми глазами. «Тогда вполне возможно», – уверенно отвечал я. Таким образом я, конечно, пытался выиграть время. Пока Саша будет стремиться к моему идеалу женщины, она и думать забудет про меня самого. К моему удивлению и к моей безмерной радости, это сработало. Саша пропала из моей жизни. На долгие восемь лет. А этой зимой она вновь возникла у подъезда моего дома. Был поздний вечер, я задержался в лаборатории научного института, в котором трудился после окончания университета. Не знаю, сколько она меня прождала тогда. Только завидев вдалеке её силуэт, высокий и стройный, совсем не такой, как в школьные годы, я почувствовал неладное. Достаточно было сделать ещё несколько шагов в её сторону, чтобы безошибочно её узнать – рыжие локоны, широко распахнутые голубые глаза остались неизменными. Да это была она, но разительные перемены произошли во всём её облике. Одета дорого и со вкусом. Строгое пальто, деловая сумка, высокие кожаные сапожки. Я даже поймал себя на мысли, что такая девушка, встретившись мне на улице, могла бы вызвать у меня интерес. Но только не она, потому что слишком свежи были в памяти воспоминания, как эта рыжая девчонка стояла у меня поперёк горла долгие месяцы. Она вежливо поздоровалась, даже протянула мне тонкую руку в облегающей кожаной перчатке. Я ответил ей рукопожатием, сделал пару комплиментов и подивился случайной встрече спустя столько лет. В глубине души я всё ещё действительно надеялся, что она случайная. Как-никак мы до сих пор могли жить в одном районе. Но Саша быстро опровергла мои предположения, чётко и последовательно изложив суть сегодняшней встречи. Она намеренно приехала в этот район, чтобы увидеться со мной, сама же давно живёт в новом элитном доме в куда более престижном районе. После школы поступила в институт туризма и управления. Стала в этой области высококлассным специалистом и открыла своё туристическое агентство, которое со временем начало приносить солидный доход. Последние годы проходила стажировки в разных странах мира, повышая квалификацию. В тот день она с уверенностью сказала мне, что достигла того идеала женщины, который я нарисовал для неё много лет назад. Я даже не сразу понял, что поразило меня больше. То, что она восприняла мои слова всерьёз и многие годы стремилась угодить моему вкусу, или то, как точно и безошибочно она действовала, создавая свой новый образ. Я ведь нарисовал абстрактную женщину, не говоря, на кого ей следует учиться, на что в своём внешнем облике обратить внимание. Но суть не в этом. Как бы она ни старалась соответствовать моему идеалу, ей всё равно не удалось заинтересовать меня настолько, чтобы я мог дать ей очередную надежду. Оставалось в ней нечто отталкивающее. В её одержимом взгляде, в нервной речи. Когда она открыла свою сумку-портфель и начала показывать мне свои дипломы, различные сертификаты и почётные грамоты, лицензии на ведение бизнеса, я понял, что пора уже остановить всё это безумие. Но Саша успела задать вопрос, ради ответа на который в тот день пришла. С надеждой в голосе она спросила: «Теперь я достойна твоего внимания? Теперь ты сможешь меня полюбить?» Мне ничего не оставалось, кроме как уверенно сказать, что теперь я не достоин её. С этими словами я развернулся и направился к входу в подъезд, давая тем самым понять, что разговор окончен. «Смольянинов! – услышал я вслед неприятный шипящий голос. – Ты сильно пожалеешь, если сейчас уйдёшь! Я все эти годы жила надеждой на эту встречу. Я много училась и работала, чтобы заслужить твоё внимание. Без тебя в моей жизни не будет смысла. Я убью тебя, а затем себя, если мы не будем вместе, так и знай». Последнюю фразу она почти провизжала. Я испугался, что соседи услышат её вопли и, инстинктивно подняв голову, взглянул на светящиеся окна. Только одна занавеска колыхнулась. Это было окно квартиры, в которой жил я. С мамой и младшим братом.

Конец ознакомительного фрагмента.