Затмение
Шрифт:
Я схватила свой мотоцикл и вытолкнула его в дождь. Джейкоб не тронулся с места, когда я прошла мимо. Как только я оказалась на маленькой, грязной дорожке, я вскочила на мотоцикл и рванула с места. Из-под заднего колеса в сторону гаража вылетел фонтан грязи, и я надеялась, что он заденет Джейкоба.
Я полностью промокла, пока ехала по скользкому шоссе к дому Калленов. Ветер, казалось, замораживал дождь на моей коже, и мои зубы начали стучать еще на полпути до цели.
Мотоциклы слишком не практичны для Вашингтона.
Я закатила байк в подземный гараж Калленов и была удивленна, найдя там ждущую меня Элис. Она сидела на капоте своего Порша, нежно поглаживая машину по желтой поверхности.
— У меня даже не было шанса на ней прокатиться, — вздохнула она.
— Прости, — процедила я сквозь, клацаюшие от холода, зубы.
— Тебе явно нужен горячий душ, — сказала она, спрыгивая с капота.
— Аха.
Она поджала губы, осторожно наблюдая за мной.
— Ты хочешь поговорить о том, что случилось?
— Не-а.
Она согласно кивнула, но в ее глазах блестело любопытство.
— Тебе хочется ехать сегодня вечером в Олимпию?
— Не очень. Можно я пойду домой?
Она скорчила гримасу.
— Не бери в голову, Элис, — сказала я, — я останусь, если тебе будет от этого легче.
— Спасибо, — выдохнула она с облегчением.
В тот вечер я решила лечь пораньше, снова свернувшись на его софе.
Когда я проснулась, было еще темно. Спросонья я сообразила, что еще не утро. Мои глаза закрылись, я потянулась, переворачиваясь на другой бок. Понадобилась секунда, чтобы понять, что это движение должно было свалить меня на пол. И что засыпала я в менее комфортных условиях.
Я развернулась назад, стараясь разглядеть комнату. Было темнее, чем прошлой ночью, облака были слишком плотными для того, чтобы пропустить лунный свет.
— Прости, — прошептал он так тихо, что его голос казался частью темноты, — Я не хотел будить тебя.
Я медлила, ожидая и своего, и его гнева, но в темноте его комнаты была только тишина и спокойствие. Можно было почти попробовать сладкий вкус примирения, витавшего в воздухе, и отдельно от него аромат его дыхания. Пустота, образовавшаяся, пока мы были далеко друг от друга, оставила свое горькое послевкусие — это было нечто, чего я не осознавала, пока оно не исчезло.
В расстоянии, отделявшем нас друг от друга, не было напряжения. Тишина была мирной, но не как затишье перед бурей, а как чистая ночь, даже нетронутая сном о шторме.
Меня больше не волновало то, что я собиралась на него злиться. Мне было все равно, что я собиралась злиться на всех. Я потянулась к нему, нашла его руки в темноте, и придвинулась к нему поближе. Он обнял меня, прижимая к своей груди. Мои ищущие губы двинулись вверх по его горлу, по подбородку, пока, наконец, не нашли его губы.
Эдвард нежно поцеловал меня и усмехнулся.
— Я
— Дай мне минуту исправиться, — подразнила я, целуя его снова.
— Я подожду столько, сколько ты захочешь, — выдохнул он мне в губы, запуская пальцы в мои волосы.
Мое дыхание стало неровным.
— Может быть утром.
— Как скажешь.
— Добро пожаловать домой, — сказала я, когда его холодные губы нежно коснулись меня, — Я рада, что ты вернулся.
— Это очень хорошо.
— Мм, — согласилась я, еще крепче обнимая его за шею.
Его рука обвилась вокруг моего локтя, двигаясь медленно вниз по руке, ребрам и талии, потом переместилась ниже, скользя по бедру и ноге, обвиваясь вокруг моего колена. Там он задержался, обвивая рукой мою икру. Неожиданно он закинул мою ногу на свое на бедро.
Я перестала дышать. Этого он себе обычно не позволял. Несмотря на его холодные руки, я внезапно почувствовала тепло. Его губы переместились к углублению у основания моего горла.
— Пока ты не начала гневаться, — прошептал он, — может, объяснишь, чем тебе не нравится эта кровать?
Прежде, чем я смогла ответить, прежде, чем я смогла сконцентрироваться достаточно, чтобы понять смысл его слов, он перекатился на спину, подтянув меня на себя. Он держал мое лицо руками, повернув под таким углом, чтобы его рот смог достать до горла. Мое дыхание было слишком громким, это было даже смущающим, но я была не в том состоянии, чтобы испытывать стыд.
— Кровать? — спросил он снова, — Я думаю, она прелестна.
— Она бесполезна, — смогла вымолвить я.
Он вновь притянул мое лицо к своему, и наши губы слились в поцелуе. На сей раз медленно, он перевернулся, и снова оказался надо мной. Он был осторожен, стараясь, чтобы я не чувствовала его веса, но могла чувствовать холодный мрамор его тела, прижимающийся ко мне. Мое сердце стучало так громко, что я с трудом расслышала его тихий смех.
— Спорно, — не согласился он. — Нам будет трудновато делать то же самое на диване.
Его язык, холодный словно лед, осторожно обвел контур моих губ.
Моя голова шла кругом, воздух входил в легкие слишком быстро и не глубоко.
— Ты передумал? — спросила я, задыхаясь. Может, он изменил мнение, вопреки всем своим осторожным правилам. Может быть, под этой кроватью он подразумевал что-то более значительное, чем я думала. Моё сердце стучало почти болезненно, пока я ждала его ответа.
Эдвард вздохнул, перекатившись в сторону.
— Не глупи, Белла, — сказал он, с сильным разочарованием а голосе, очевидно, сообразив, что я имела ввиду, — Я просто хотел попытаться продемонстрировать тебе преимущества кровати, которая, похоже, тебе не нравится. Не увлекайся.