Заточенная в Золотой Клетке

АlshBetta

– Пошли все вон! Я никуда не пойду!

Стук за дверью затих, и через секунду послышались быстрые шаги, уносящие визитера подальше от её двери.

Белла глубоко вдохнула и резко выдохнула, а затем вернулась к рассматриванию своей комнаты, своей тюрьмы.

От пола до выбеленного потолка было метров пять-шесть. Карнизы, на которых висели тяжелые и роскошные шторы, крепились у самого верха, поэтому Белла побоялась даже притронуться к ткани, думая, что если данная конструкция упадет на нее, то тут же придавит своим весом или, вообще, мокрого места не оставит…

Её кровать

располагалась в одном из углов комнаты, по краям ее украшали четыре мраморных столбика, которые держали прозрачные шелковые ткани над ложем, создавая легкую завесу, не позволяющую никому постороннему увидеть белоснежные, с золотой вышивкой подушки и яркое, темно-золотое покрывало, которым была накрыта огромная, трех, а то и четырех спальная кровать… Белла никогда не видела такой мебели и именно поэтому свернулась калачиком на неудобном диване из кожи, стоявшем около журнального столика. Она испугалась всего это великолепия! Ей были чужды эти странные и незнакомые вещи, а больше всего её пугал Altezzoso bello! Он выглядел так, будто готов съесть её, тот час же. Он был красив, но груб и жесток, и она была уверена, что никогда в жизни не сможет смириться с жизнью под одной крышей с этим человеком, не говоря уже о том, зачем она здесь… На ЭТО он может даже не рассчитывать! Она не станет его любовницей, или подругой, или как они их там называют – шл**ой, чтобы потом от неё можно было избавиться!

За кроватью располагался комод и письменный стол, на последнем из которых лежали разнообразные письменные принадлежности.

Белла минуту смотрела в ту сторону, а потом побежала туда и, схватив чистый лист, стала писать письмо Рене, надеясь, что сможет передать конверт почтальону или бросит его в почтовый ящик, чтобы мама смогла удостовериться, что с ней все в порядке.

Мобильного ни у нее, ни у Рене не было, а телефон, по которому можно позвонить, находится черт знает где, в этом стокомнатном доме, и не факт, что ей дадут воспользоваться им… Пусть будет письмо, маленький конверт с небольшим посланием…

– Мистер Каллен! – запыхавшаяся горничная Лейла влетела к нему в кабинет, даже не удосужившись постучать. Они с Джаспером прекрасно проводили время за коллекционным виски двухсотлетней выдержки, осушая уже вторую бутылку, неспешно обсуждая бизнес и деловые контракты.

Эдвард собирался приобрести определенный участок алмазных россыпей у брата Джаспера, пока тот не распродал лучшие места.

Как раз к приходу Лейлы, их разговор перешел на тему девушки Беллы, запертой наверху, в одной из самых роскошных гостевых спален.

– Эдвард, я твой друг, и я понимаю твои душевные страдания и желание облегчить их… Только уверен ли ты, что сделал правильный выбор, похитив эту девчонку?
– Джаспер отхлебнул из своего бокала и, положив ноги на журнальный столик, посмотрел на друга.

– Не знаю, Джаспер, – искренне признался тому Эдвард, рассеяно глядя в свой бокал, словно пытаясь найти там ответ.

– Как это? Ты привел девчонку сюда, и, как мы видим, характер у неё не ангельский… Может, вернуть её? И взять Барбару или Дакоту? Супермодели достойные тебя, Эдвард. Да они

мечтают быть с тобой! – Джаспер воодушевленно расписывал их общих подруг из модельного бизнеса, в попытке отговорить друга от вожделения этой странной Изабеллы.

– Не могу… Я не могу её вернуть… Я не могу… - признался Каллен, пытаясь совладать с собой и не показаться лучшему другу сумасшедшим.

Джаспер прищурился, понимая, что Каллен чего-то не договаривает, и замер в предвкушении объяснения своего друга.

– Понимаешь, она словно магнит для меня… Словно, новый вид наркотика. Я не могу от неё оторваться! – проговорил Каллен, разглядывая янтарную жидкость в бокале.

– Попытайся, Эдвард! Она принесет тебе кучу проблем! – пожурил Джаспер, пытаясь достучаться до Каллена и уговорить вернуть девчонку. Он нутром чувствовал, проблем от неё в ближайшем будущем не избежать…

И в тот же момент запыхавшаяся молодая девушка Лейла, которая служила у Каллена горничной уже полгода, влетела в комнату, замерев у дверей и пытаясь отдышаться.

– Что такое? – насторожился Джаспер и оглянулся на Каллена, который смотрел на горничную, с нетерпением ожидая объяснения.

– Мисс Свон, она не желает идти к завтраку… Я позвала, а она… отправила меня подальше… - произнесла девушка, стоя в проходе.

– Я же говорил тебе! – всплеснул руками Джаспер, поднимаясь со своего места, и поставил бокал на журнальный столик. – И это только начало, Эдвард, дальше будет хуже!

– Подожди! – прорычал Каллен, и, отталкивая Джаспера и Лейлу с дороги и метая молнии, направился к двери этой наглой девушки, которую пригрел под своим крылом – хотя сам уже ненавидел эту идею, но знал, что без неё он жизни больше не представлял… Она явно ведьма или колдунья… Кто же она такая?

Поднявшись по лестнице, быстрее, нежели кто-либо когда-то поднимавшийся по этим твердым мраморным ступеням, Каллен подлетел к комнате Беллы, подобно реактивному самолету, и забарабанил по двери с такой силой, что бежавший сзади Джаспер удивился, как петли выдержали такой яростный напор Хозяина этого особняка.

– Изабелла, открой дверь, сейчас же! – проорал Эдвард, пытаясь выбить дверь. В его сознании снова все заволокла ярость, которой он не мог управлять в силу выпитого с самого утра виски…

– Эдвард, двери не виноваты! – напомнил взволнованный Джаспер и, ухмыляясь, взглянул на перепуганную Лейлу, стоящую рядом с ними.
– Вы можете идти, милая, приготовьте все к завтраку, мы скоро спустимся!

Лейла судорожно кивнула и поскорее побежала прочь, не желая ненароком попасть под горячую руку своего босса.

Белла же за дверью не собиралась никому открывать, тем более, когда ей приказывали. Это она и выразила в своей первой фразе вместо приветствия:

– Altezzoso bello, идите прочь, вы не смеете указывать мне, что делать! – заговорила она, и Эдвард снова яростно ударил в дверь, пока до него не дошел смысл её слов, сказанных на итальянском. Он знал итальянский, французский и испанский в совершенстве, не говоря уже об английском, во всех произношениях, британском или австралийском, даже немного русский, разговорный, конечно.