Затонувшие сокровища

Кусто Жак-Ив

Вдруг наблюдатель с корабля де Убильи, увидев разбивающиеся о риф валы, издал громкий крик, но ветер отнес его в сторону. А в следующее мгновение галеон уже налетел на скалы и разбился. Люди видели, как генерал-капитан дон Хуан Эстебан де Убилья, который за минуту до катастрофы стоял на кормовой надстройке в шелковом камзоле, со шпагой на боку и золотой цепью на шее (отличительный знак его высокого ранга), был подхвачен волнами вместе с сотнями своих людей и навсегда исчез в пучине.

Немного южнее корабль Антонио де Эчевереса также налетел на скалы и пошел ко дну. Одно за другим суда флотилии напарывались на коралловые скалы и разлетались вдребезги. Так погибло 10 кораблей. Из всей флотилии уцелел только

французский корабль «Гриффон». Ему удалось обойти линию прибоя, так как Антуан Даре нарушил приказ о маршруте конвоя. Он держался чуть дальше к северо-востоку и поэтому избежал шторма. Свыше тысячи человек и 10 кораблей погибли в этой чудовищной катастрофе. Уцелевшие люди, обезумевшие от страха, полуголые и обессилевшие, собрались на берегу, а сокровища, оцениваемые в 14 миллионов долларов, пошли ко дну. Некоторые из спасшихся моряков, подобрав золото и драгоценности, отправились в глубь материка. Другие построили плоты и добрались до городка Сент-Огастин, преодолев довольно значительное расстояние. Но туда они попали нескоро. На место катастрофы были отправлены спасательные военные отряды, и испанцы с помощью местных водолазов начали поиски сокровищ, находившихся на корабле генерал-капитана де Убильи.

Однако слухи о кораблекрушении вскоре достигли Ямайки, крупного центра английских авантюристов. Один из прославленных пиратов капитан Эдвард Тич, прозванный Черной Бородой, и другой разбойничий капитан — Генри Дженнингс — предприняли несколько нападений на испанский лагерь и обшарили обломки затонувших судов. Только одному Дженнингсу удалось захватить около 350 тысяч восьмиреаловиков.

Корабли дона Хуана Эстебена де Убильи и дона Антонио де Эчевереса (или, вернее, то, что от них осталось) пробыли в плену у кораллов и песков более 250 лет, когда ими заинтересовался американец Кип Вагнер. Обнаружив в архивах историю кораблекрушения 1715 года, он поставил перед собой задачу найти затонувшие суда.

На берегу Флориды недалеко от мыса Канаверал ему удалось обнаружить следы древнего лагеря испанцев, пытавшихся вернуть отнятые морем сокровища. Копаясь в земле, Вагнер обнаружил слитки серебра, золотое кольцо и 13 восьмиреаловиков. В море нашли также пристанище пушки, железный лом, камни для балласта. Но среди этого хлама Кип Вагнер нашел золотые слитки, китайский фарфор, целый клад восьмиреаловиков и золотых эскудо, а также великолепную золотую цепь генерал-капитана испанской флотилии. Эта цепь длиной около четырех метров состояла из 2176 звеньев. К ней был прикреплен золотой свисток в форме дракона, который служил также зубочисткой и палочкой для прочистки ушей.

Нидерланды на всех морях

В течение первой половины XVIII века голландцы в еще большей степени, чем англичане укрепляются на море. За какие-нибудь пятьдесят лет Нидерланды стали первой морской державой мира. Они располагали самыми лучшими судами, искуснейшими моряками, а также богатейшим в Европе Амстердамским банком. Голландцы посвятили себя исключительно морской торговле. Их легковооруженные суда бороздили все моря земного шара. Амстердам стал крупнейшим торговым центром Европы. Сюда стекалась половина серебра, добытого на рудниках Мексики.

Начиная с XVII века голландцы поставляли в Карибские страны необходимые товары. Им удалось также создать несколько опорных баз на Карибском море. Вот почему Нидерланды еще с 1648 года и до наших дней совместно с Францией владеют островом Сен-Мартен и дорогим сердцу Реми де Хенена островком Сен-Бартельми.

«Французская Ост-Индская компания»

С начала XVIII века французский флот в свою очередь был вовлечен в торговый поток, который пришел на смену морскому разбою. Созданная Кольбером «Французская Ост-Индская компания» послужила мощным стимулом

для развития морской торговли страны. Правление компании находилось в Париже, пять филиалов действовал и в портах Бордо, Гавре, Нанте, Руане и Лионе. К 1750 году компания уже владела тремя десятками судов, в то время как потери составляли за год три-четыре единицы. Эти суда вывозили из Франции вино, водку, зеркала, музыкальные инструменты и ввозили фарфор, чай, пряности и ткани, если заходили в Китай.

Распродажа обратного груза велась в Нанте, а начиная с 1733 года — в Лориане. Тотчас же был разработан точный перечень импортных товаров, которые разрешалось продавать на французских рынках. Те же товары, которые нельзя было сбывать в самой Франции, складировались в определенных пунктах. Это касалось, в частности, ситцев, цветного полотна и шелка. Запрет был вызван необходимостью защитить французские предприятия от иностранных конкурентов (ситцы изготовлялись, например, в самом Нанте). Муслин и белую хлопчатобумажную ткань можно было пускать в продажу, но при условии, что они будут опломбированы и пойдут на реэкспорт.

Опломбирование сводилось к тому, что к ткани прикреплялся листочек пергамента со специальной печатью. На печати были изображены геральдические лилии и выгравирован девиз: «Florebo quo ferar». «Французская Ост-Индская компания» прекратила свою деятельность в 1770 году. Это позволяет нам определить предельный возраст печатей, найденных на рифе Силвер-Банк.

Покупатель опломбированных тканей давал обязательство продавать их только за границей, причем ближайшее французское консульство должно было подтвердить факт такой продажи.

Не приходится сомневаться, что подобное регулирование дало повод к разного рода злоупотреблениям. Но судовладельцы из Нанта, посещавшие торги в Лориане в качестве ближайших соседей, и купцы из бордо, торговавшие на «Островах», наживались, скупая по дешевке товары, которые надо было побыстрее сбыть.

Нант, где не разрешалось продавать товары «Французской Ост-Индской компании», от этого не страдал. Напротив, он развил свою морскую торговлю с Антильскими островами, снабжая их ситцами, фарфором, черным деревом, которое корабли по пути забирали в африканских портах. А невольничьи суда на обратном пути грузились ромом, сахаром, табаком. Из истории «Французской Ост-Индской компании» известно, что «сорок арматоров» ежегодно посылали на «Острова» сто кораблей. Правда, это были суда небольшой вместимости (300 тонн).

Первая половина XVIII века отмечена во Франции не только большим подъемом, но и первыми шагами в промышленном развитии. Оба эти процесса тесно взаимосвязаны.

Французские суда доставляли зеркала из Сен-Гобена в различные страны земного шара, вплоть до Китая. Богатой клиентуре из Карибских стран предлагались не только опломбированные муслины, завезенные из «Индий», но и различные индийские подделки, которые изготовлялись в Нанте.

К этому времени во Франции возросло количество мануфактур, производящих фаянсовые изделия. Эти предприятия заботились не столько о художественном качестве своих изделий, сколько о коммерческой стороне дела. Они выпускали практичную посуду, стараясь угодить вкусам местной клиентуры, но одновременно пытались работать не экспорт.

По мере развития судоходства в открытом море и увеличения числа регулярных рейсов в Америку деловые люди Франции убеждались, что клиентуру можно найти во всех уголках земного шара.

В 1739 году аббат Роклин, младший сын барона Самаде, основал фабрику фаянсовых изделий в своем родовом имении в Ландах.

Роклин получил королевский патент на изготовление фаянсовых изделий сроком на 20 лет и организовал в деревушке Самаде производство посуды из качественных глин сероватых или розоватых тонов. Мануфактура в Самаде выпускала чашечки и чаши, но не гнушалась и ночными горшками.