Затворник
Шрифт:
Следом за Рассветником, спутники спустились с вала. Князь и второй воевода поворотили коней к полку.
Неподалеку от холма, у кленовой рощи, наполовину вырубленной топорами ыкунов, дружинники натолкнулись на горстку живых людей.
На бревне сидела, сложив на подол руки, худая старушонка, рядом с ней, как показалось вначале Пиле - еще одна, но ростом и фигурой как девочка лет десяти, и почему-то с гладкой кожей, с невыцветшими волосами, торчавшими из-под съехавшего на затылок платка. Но глянув на нее сблизи, дубравец с изумлением понял, что и правда видит ребенка! Но можно ли было назвать этого человека ребенком, девочкой! Не успевшая расцвести, и уже увядшая навсегда, не больше
Рядом копал яму пожилой коренастый мужик с длинной бородой. Голова его была обмотана куском какой-то рванины, засохшая кровь бурела на повязке и в редких волосах. Он разбивал землю лопатой, насыпал в ведро и подавал ведро из ямы тощему мальчишке. Лопата была черная от копоти, а черенок - свежий, недавно выломанный.
Увидев всадников, оба копателя вышли навстречу. Старушка с девочкой не пошевелились. Мужик передал лопату пацану и выступил вперед.
– Здравствуйте, добрые люди!
– сказал он громко - Какими судьбами к нам? Не из Стреженска случайно?
Князь переглянулся с Месяцем. Коршун сказал в ответ:
– Я из Стреженска. А это перед тобой князь Смирнонрав, брат великого князя Льва и князя Мудрого. Кланяйся!
– Здравствуй, светлый князь!
– сказал старик, с показным усердием отвешивая земной поклон. Мальчишка за его спиной стоял, вцепившись в лопату, уставив на всадников испуганный взгляд - Кланяемся тебе, что нас посетил! А где же ваш старший брат, великий князь? Он почему побрезговал нами, закопченными?
– Слушай, ты...
– прикрикнул Месяц, подняв поводья.
– Подожди! Не тронь его.
– прервал его Смирнонрав - А ты, старик, думай, что говоришь! Перед тобой князь, а за дерзкие слова на княжеский род - смерть! Если есть, что мне сказать, говори толком!
– Мне есть, что сказать, светлый князь!
– ответил человек - Жаль, что здесь еще нет твоего брата, я бы и не то сказал, да он бы сам увидел!
– старик заговорил громче, он шатался словно пьяный - А раньше бы приехал - еще бы не то увидел! Он бы все увидел, что тут было, в его земле! Как тут старухам головы рубили! Как детишек бросали в огонь! Что смотришь, светлый князь! Хочешь меня убить за дерзость? Бей! Мне не жалко, и ты меня не жалей! Вот сюда бей!
– мужик показал рукой на свою перевязанную голову - Через дырку в голове! С пол-удара убьешь! Меня сюда ыкун бил...
– вдруг он сбился, зажмурился словно от боли - бил ыкун, да чуть-чуть не...
Старик упал бы, но спешившиеся бояре подхватили его под руки, достали веревку, и готовились вязать руки.
– Оставить!
– приказал Смирнонрав - Он не в своем уме, не видите! Оставьте его, и поехали.
– Светлый князь!
– раздался вдруг тихий сиплый голос.
Говорила девочка. Старушка по-прежнему не шевелилась. Паренек сидел на корточках возле старика, не умея никак ему помочь.
– Что тебе?
– спросил Смирнонрав.
– Там у нас в шалаше боярин раненный.
– Где?
– спросил Месяц.
– Покажу. Пошли за мной.
– ответила девчушка.
Она передала младенца бабушке, и та стала так же мерно его покачивать, глядя глазами в прежнюю сторону. Ребенок негромко пискнул сквозь тряпье.
Девочка отвела князя и бояр за полсотни шагов, в рощу. Там, под сенью кленов, стоял шалаш из свежих веток.
– Ну-ка, кто там! Покажите!
– приказал Месяц - Да куда тащите, черти! Шалаш разберите!
Отроки подняли навес над лежачим. Возраст его нельзя было определить, настолько раненный был бледен, худ и изнеможен. Вокруг обоих глаз темнели густые синяки. Едва солнечный свет пролился на него, как человек зажмурил глаза и застонал. Руку приподнял, словно пытаясь закрыться от света, но сил донести ее до глаз не хватило.
– Небо, кто это!
– спросил князь - Знаете его кто-нибудь?
– Он не говорит ничего.
– сказала девочка - только стонет иногда и воду пьет.
– Я его знаю.
– пробормотал Быстрый. Он снял шапку и отер пот с лысины - Это тезки моего сын, здешнего каильского воеводы. Силач его зовут. Где вы его нашли, девонька?
– Там. Он с горы сползал.
– ответила малолетняя старушка.
– Видимо его ушибли, да и бросили, думали умер...
– сказал пораженный боярин - А потом, когда город зажгли, он очнулся и пополз... Ну-ка, давайте его понесем...
Отроки сделали из жердей и плаща носилки, уложили на них Силача и понесли к остальным.
– Как он дожил-то до сегодня!
– Удивлялся Быстрый - Чем вы его кормили?
– Он ничего не ест.
– сказала девочка - Мы находим кости, которые остались от ыкунов, варим в котле, и он пьет похлебку по чуть-чуть, а есть совсем не ест.
Усаживаясь в седло, Быстрый обернулся и приказал своим людям:
– Вы вот, что... Дайте им... Дайте сухарей, мяса, соли... топор дайте, коня... И знаете, что: неситесь-ка вообще в ыканский лагерь, возьмите там корову - пару коров, овец несколько, и пригоните сюда. А потом сами здесь задержитесь - поможете им жилище построить! Нет, к лешему это все! Привезете их в Каяло-Брежицк, на мой двор. Там им всем найдется и кров, и дело!
Князь с дружиной держал путь прочь от Каили. Смотреть тут было больше нечего. Уже после, когда объедут люди всю область, побывают во многих городах и поселках, на пепелищах и развалинах, то смогут примерно счесть жертвы этого короткого, но страшного нашествия. Острог-Степной и Черново Городище степняки взяли обманом и разорили. Штурмом взяли крепость Тунганский Городок на южной окраине каильской земли. Недалеко от самой Каили захватили приступом пригород Булатов. Опушку и Щербатый жители оставили сами, бежав в леса, и степняки в ярости предали оба городка огню. В городе Каменный подросток-сын тамошнего господина, ушедшего с Мудрым, возглавил защитников и сумел отбить два штурма, после ыканцы ушли. У приграничного острога Ярска на полудне, и на севере- возле Соколова, на пределе каильской и подлесской земель, полки степняков появлялись, но убрались восвояси без приступа. В самой подлесской области легкие отряды ыкан появлялись у Суровска и Верхнереченска, выжгли окрестности и тоже исчезли. Во всех городах, которые табунщикам удалось взять, погибли многие сотни людей. В одной Каили перед войной жило до десяти тысяч человек, а от нападения спасалось еще столько же! Почти никто из них до вечера после штурма не дожил... А сколько несчастных кочевники застали по большим и малым селам и хуторам, скольких нагнали в дороге, скольких нашли в лесных укрытиях - это знало одно Небо!
К Стругу-Миротворову вернулись на десятый день похода, заполдень. Был канун огненной ночи.
В городе, наверное, не осталось ни одного человека - все вышли через восходные ворота на поля, встречать возвращение дружины. Людей были десятки тысяч - наверное, вчетверо больше, чем когда-то пришло сюда смотреть на встречу великого посла. Толпа протянулась на много обхватов от стен, и тем, кто выходил из ворот, было не протолкнуться, а прибывали и прибывали еще, без конца.
Едва завидев с башен дружину, вестовые тут же дали знать вниз, и навстречу Смирнонраву из толпы выехали верхом княгиня и большие бояре. Знаменосец вез позади них большой синий стяг с вышитой золотом ладьей под парусом, и такой же каймой по краям - княжеское знамя пропало в походе, поэтому для встречи взяли собственное знамя Волкодава.