Затянувшаяся помолвка
Шрифт:
Администратор сдержанно, но вежливо улыбнулась.
— Позвать портье?
— Да, пожалуйста. — Кэтлин хотелось поскорее покончить с этим.
Молодой человек в форме портье взял ее вещи и повел по закругленной лестнице с широкими мраморными ступенями, устланными темно-синей пружинящей ковровой дорожкой, наверх. Потом они прошли по коридору, на стенах которого висели портреты людей в старинных костюмах. В самом конце коридора портье распахнул перед Кэтлин двустворчатые высокие двери. Шагнув внутрь, она заморгала глазами, ослепленная роскошным оформлением комнаты, которая, как оказалось, была гостиной в этих апартаментах. Сочетание пурпурной обивки
— Что это? — вырвалось у нее.
— Пурпурные апартаменты, как мы называем этот люкс, — сообщил ей молодой человек.
Кэтлин сообразила, что должна заплатить портье.
— Вы очень добры, мисс. Вам что-нибудь еще нужно?
— Пока нет, спасибо. Во сколько ужин?
— В восемь, мисс. — Портье незаметно удалился, тихо закрыв за собой дверь.
Теперь Кэтлин могла спокойно оглядеться. Во время своих поездок ей приходилось останавливаться в разных гостиницах, но в таком номере она оказалась впервые. Помимо гостиной здесь были еще спальня, кабинет и огромная ванная комната. Все полы были устланы толстыми пушистыми коврами, кровать была рассчитана по крайней мере на четверых. Это было поистине королевское ложе, застланное шелковым пурпурным покрывалом, усыпанным золотыми коронами.
Кэтлин подошла к окну и отодвинула тяжелую золотистую ткань гардины. Из высокого окна открывался потрясающий вид на море, сверкавшее бирюзой под лучами солнца. С трудом оторвавшись от красот за окном, Кэтлин отправилась в ванную комнату. Больше всего ей сейчас нужна была горячая ванна.
Напустив воду, она быстро разделась, скинув с себя измятый белый костюм и кружевное белье прямо на пол, и, уже погрузившись в блаженное тепло, вспомнила, что не распаковала сумки и не достала купальный халат. Придется потом голышом бежать через все комнаты, с досадой подумала Кэтлин, но душистая пенная вода так приятно ласкала ее тело, что она вздохнула и расслабилась, пожалуй, впервые за последние три дня. Три дня назад Филипп сообщил ей, что полюбил… Любовь? Что же это такое? Какой смысл заложен в этом слове?
Кэтлин согрелась, веки ее отяжелели… Наверное, она заснула, потому что перед ней возникло лицо мрачного Бена, кривившего губы, словно герой жестокого вестерна.
— Нельзя спать в ванной, — услышала она во сне его голос.
Вздрогнув, Кэтлин подняла веки и действительно увидела Бена, стоявшего над ней. Она не слышала, чтобы дверь ванной открывалась, и появление Бена сначала показалось ей продолжением сна. Но во сне он был одет просто, как всегда. А сейчас на нем был элегантный вечерний костюм. Окончательно сообразив, что это не сон, Кэтлин смутилась и сползла под воду так, чтобы на поверхности осталась только голова. Но глаз от Бена она оторвать не могла, он был так хорош в новом наряде! Кэтлин не приходилось видеть его таким. В голове ее снова стало туманиться, тело наливалось желанием.
— Бен, — потрясение произнесла она.
— Привет, Кэтлин.
Заметив, что взгляд его переместился на торчавшие из воды кончики грудей, она постаралась укрыться под водой еще глубже.
— Что ты здесь делаешь? — От панического волнения голос ее звучал еле слышно.
Бен продолжал задумчиво смотреть на нее и не ответил на ее вопрос.
— Знаешь, я ведь только сейчас понял, что никогда не видел тебя полностью обнаженной. Понимаешь? Ты никогда не думала об этом? А я ведь знаю тебя столько
Кэтлин слушала его вполуха, не в силах справиться со своим телом, раздираемым желанием.
— Бен, — снова произнесла она, то ли протестуя, то ли умоляя.
— Нет, я, конечно, видел тебя в купальнике на пляже. — Голос его звучал абсолютно бесстрастно. — Даже один раз без лифчика. Помнишь?
Кэтлин действительно припомнила тот случай, когда она с подругами забралась на дальний пляж за большими валунами, где они решили загорать без купальников. Только они начали раздеваться, как, откуда ни возьмись, появился Бен. Он вышел на пляж с той стороны, откуда они вовсе не ожидали опасности. Целомудренный Бен бегом миновал опасный участок, и они никогда не вспоминали об этом. А он, оказывается, успел разглядеть, что она была без лифчика.
Она молча кивнула, в горле пересохло, не смотря на влажный воздух.
— На тебе были узенькие желтые трусики Остальных я просто не заметил. Ты вся была такая солнечная, твоя загорелая кожа блестела, как шелк, и белые груди выделялись на ней, словно два нежных полураскрытых бутона розы… — Голос его прервался.
Если бы он знал, что сейчас происходит с этим розарием под водой, подумала Кэтлин, надо его остановить.
— Бен, пожалуйста, замолчи, — тихо попросила она.
— На бегу я успел увидеть, как ты подняла вверх полотенце и его трепал ветер с моря. Ты была похожа на статуэтку, такую красивую, что я из последних сил заставлял себя бежать.
— Бен, не надо… — Кэтлин беспокойно заерзала в ванной.
Не обращая внимания на ее просьбы, Бен продолжал неотрывно смотреть на нее тяжелым взглядом.
— Ты помнишь, что я сделал потом?
— Да, помню. Ты заорал, чтобы я, бесстыжая, прикрылась.
— Верно. — Бен засмеялся. — Мне было невыносимо подумать, что кто-нибудь другой тоже может увидеть тебя в таком виде. Больше я тогда ни о чем не думал.
Действительно, Бен отличался от своих сверстников невероятным целомудрием. Девчонки посмеивались над ним и даже обзывали «полицией нравов». Встречаясь с Кэтлин уже после их помолвки, он никогда не позволял себе заходить далеко в своих ласках. Но чем сдержанней он вел себя, тем больше возбуждал Кэтлин. После этих свиданий она приходила домой измученная и долго ночью ворочалась в постели.
Конечно, Бен после разрыва с Кэтлин встречался с женщинами, но солнечная статуэтка на берегу моря продолжала жить в его душе.
Бен подошел к самому краю ванны и присел на корточки, чтобы заглянуть Кэтлин прямо в глаза.
— Господи, как же глупо я вел себя с тобой тогда. Зачем я оберегал твою невинность, зачем постоянно держал себя в узде? Только для того, чтобы кто-то другой походя похитил тебя у меня?
— Зачем об этом сейчас говорить, Бен? Ты всегда был серьезным и рассудительным. Это я была взбалмошной и легкомысленной.
Бен провел пальцем по ее раскрасневшейся щеке.
— Ты так считаешь? Нет, все дело было в том, что я чувствовал свою ответственность за тебя перед твоей матерью. А ты мучилась, тебе нестерпимо хотелось физической близости. Мне надо было догадаться, что, благодаря итальянской крови, ты созрела для физической любви раньше своих сверстниц. Я ведь сам толкнул тебя в объятия проходимцу. Разве не так, Кэтлин?
Спорить, что-то объяснять не было сил, она положила голову на край ванны.
— Знаешь, все было не так, но давай оставим этот разговор. — Кэтлин тяжело вздохнула. Почему Бен не понимает, что снова заставляет ее страдать?