Затянувшийся полет - книга вторая
Шрифт:
– Слева–сверху..у, бл..ть! — донесся вдруг из шлемофона истошный выкрик одного из летчиков пары прикрытия.
В воздушном бою рассуждать иногда крайне вредно для здоровья. Поэтому подсознание Воронова, даже не пытаясь получить разрешение от его же сознания, бросило машину в крутой вираж. И лишь после этого передало последнему контроль над действиями пилота. Инстинкты не подвели и на этот раз. Буквально впритирку к крылу прошли трассы пушечных очередей, и тут же, сопровождаемое жутким шумом, слышимым даже сквозь грохот двигателя собственного самолета, мимо пронеслось стремительное зеленое чудище. Андрей от созерцания невиданного зрелища на секунду даже раскрыл рот. Чудище резво ушло в высоту, сопровождаемое двумя тянущимися за ним дымными хвостами. Причем непохоже, чтобы оно горело.
Наконец–то придавленный случившимся Воронов опознал чуть было не убившее его загадочное существо: новейший реактивный истребитель «Мессершмитт» Ме–262. Он даже не подозревал, что этот самолет уже покинул испытательный аэродром и принят на вооружение Люфтваффе. Видимо, в этой реальности немцы подсуетились и довели его до кондиции быстрее. В принципе, в этом не было ничего невозможного, вопрос, скорее, финансирования. Основные технические проблемы решены еще в прошлом году. Если здесь Вилли Мессершмитт получил достаточно ресурсов, то это чудо техники вполне может быть уже и в серии!
– Что это за …? — вышел из ступора кто–то из звена сопровождения.
– Так, не нервничать! — поспешил успокоить взбудораженных явлением невиданного дракона пилотов командир. — Это реактивный истребитель! Бояться его не надо, птичка быстрая, но неповоротливая. Главное — не щелкать клювом! Видишь, что заходит на тебя — уходи резким виражом, как я!
Самолеты звена, разомкнув дистанцию, чтобы не мешать друг другу маневрировать, пристально вглядывались в высоту. Но немецкий пилот не появлялся. Наверное, решил не испытывать более судьбу. А может, возникли технические проблемы — двигатель–то еще экзотический…
Как и предполагалось, противник яростно противодействовал советскому наступлению. Особенно досаждали удары с воздуха по продвигающимся по узкой приморской долине войсковым колоннам. Из–за вынужденной плотности движения любой прорвавшийся к ним вражеский самолет наносил огромные потери. Но быстро удалось так нарастить количество ближнего и дальнего истребительного прикрытия, что прорваться к нашим войскам стало практически невозможно. Бок о бок с советскими летчиками сражались французские, из воздушной бригады легиона «Свободная Франция» под командованием генерала Де Голля. А на земле свою родину шли освобождать три французские дивизии из состава того же легиона, вооруженные советским оружием. Сам генерал уже несколько месяцев как сменил свою резиденцию в Лондоне на новую в Москве. После того, как понял, что освобождать его родину будут отнюдь не британцы. Конечно, сначала ему пришлось прийти к взаимопониманию с советским руководством по поводу послевоенного устройства французского общества. Но, судя по быстрому достижению согласия, ничего сверхъестественного от него не потребовали.
Хотя, вроде бы, и удалось решить проблему авиационного прикрытия наступающих войск, но Воронова не оставляло ощущение, что серьезные проблемы еще будут. И оно подтвердилось в ближайшие же дни! Стали поступать сообщения о появлении у противника скоростных истребителей–бомбардировщиков, которые, просто не обращая внимания на наше прикрытие, прорываются к цели и наносят удары бомбами и ракетами. Их высокая скорость также сильно затрудняет работу наземного ПВО: зенитчики просто не успевают ловить их в прицел. Описания не оставляли сомнений: это работают «коллеги» недавнего знакомца — реактивного «Мессершмитта». Значит, не случайно они его тогда встретили! Вскоре на территории, занятой советскими войсками, действительно упали несколько Ме–262. Как удалось установить, наши доблестные ВВС и ПВО к этому не имели ни малейшего отношения — все самолеты упали из–за отказов не доведенных еще до приемлемого уровня надежности двигателей ЮМО–004. Что подтвердил и один, спасшийся на парашюте летчик.
Но, тем не менее, «Мессершмитты» продолжали летать и проблему надо было решать. Андрей вылетел пару раз, но ему не везло — двести шестьдесят вторые прилетали в другое время. Тогда он попытался составить инструкцию по ловле реактивных гостей, но в ней имелось пока слишком много белых пятен — параметры следовало уточнить опытным путем. Пока никому завалить «зверя» еще не удалось. Воронов продолжал ежедневно вылетать на «охоту». Наконец, через несколько дней ему повезло. Его самолет находился на высоте около пяти километров, когда спереди–снизу летчик отчетливо разглядел серую полосу, стремительно приближающуюся к позициям наших войск. Вот и долгожданный «Мессер»!
Фашист шел на высоте около километра. Насколько Андрей знал, наземные цели тот атакует на скорости около восьмисот километров в час. Много! Его По–7Ф столько может не выдержать, даже если разгонится до такого сумасшедшего для поршневого самолета значения. Конечно, лучше перехватывать реактивного монстра после атаки — тот пойдет вверх, теряя скорость, и тогда… Но ведь важнее не допустить самой атаки! Эх, была не была! Рассчитав момент, Воронов переворотом ушел в пикирование. Немца при этом он потерял из виду, но отсчитывал его траекторию в голове. Будем надеяться, что, полагаясь на свою гигантскую скорость, тот идет по прямой. «Семерка» неслась в отвесном пике, стремительно набирая скорость и еще стремительнее теряя высоту. Шестьсот пятьдесят, шестьсот семьдесят, семьсот. Пора! Иначе продолжающий набор скорости самолет просто развалится на части под напором набегающего потока воздуха. Андрей потянул ручку направления на себя. Та сопротивлялась, не желая слушаться пилота. Слишком уж сильно давила на руль высоты масса проносящегося мимо воздушного потока. Летчик вцепился в упрямую ручку обеими руками. Нос самолета начал медленно подниматься. А скорость продолжает расти! Уже семьсот сорок! Что произойдет быстрее — самолет примет горизонтальное положение, прекратив разгон, или разрушится от скоростного напора? Семьсот семьдесят! Машина нехорошо вибрирует, жутко поскрипывая какими–то элементами конструкции. Но линия горизонта уже уходит под капот. Где же фашист? По расчету, тот должен был оказаться перед выходящей из пике «семеркой». Однако передняя полусфера пуста! Неужели он ошибся и выскочил впереди «Мессершмитта»? Тогда Андрей у того в прицеле! На новейший реактивный истребитель немцы явно неопытного лоха не посадят, поэтому… Отогнав вдруг заполонившую голову очень реалистичную, благодаря буйной фантазии, картинку своего прошиваемого тридцатимиллиметровыми вражескими снарядами истребителя, он дал небольшой крен, осматриваясь по сторонам.
Ну, слава богу! Противник обнаружился слева и чуть ниже. Видимо, уже начал заход на свою наземную цель, поэтому они слегка и разминулись. «Двести шестьдесят второй» двигался чуть быстрее самолета Воронова, поэтому для попытки атаки оставались считанные секунды. Иначе вражина уйдет слишком далеко, а у «семерки» больше разгонного потенциала не оставалось. Андрей чуть добавил крена и дал левую педаль. Самолет нехотя пошел влево–вниз. Несмотря на грохочущий на максимальных оборотах двигатель, скорость падала — тяги винта для преодоления огромного сопротивления воздуха сильно не хватало. Только что было семьсот восемьдесят, а теперь уже семьсот сорок. Но если расчет на этот раз верный, то, несмотря на падение скорости, траектории обоих самолетов должны встретиться в одной точке.
Истребитель неумолимо к этой самой точке и приближался. Воронов, ощущая, как бешено стучит от огромного нервного и физического напряжения сердце, откинул колпачок предохранителя и положил большой палец на гашетку. Будет только единственный шанс и его нужно использовать. Слева, увеличиваясь и быстро смещаясь в сторону прицела, появился «Мессершмитт». Разница в скорости между ними приближалась уже, пожалуй, к сотне километров в час. Когда противник начал «въезжать» в прицел, до него было около ста пятидесяти метров. Много! С такой дистанции и при одинаковой–то скорости попасть трудно. Но выбора не было. Выгадав нужное упреждение, Андрей нажал на гашетку. Три трассы устремились к стремительно удаляющемуся самолету противника. Первую секунду было неясно, попал ли Воронов, потом вся машина противника как–то одновременно окуталась облаком белесого дыма и тут же взорвалась.
На земле его долго поздравляли с первой победой над реактивным самолетом фашистов. Андрей подробно описал свои действия в инструкции, и уже через два дня один из летчиков воздушной армии сумел повторить атаку примерно в такой же ситуации, сбив еще один «Мессершмитт». А на следующий день — погиб молодой пилот, не сумевший рассчитать момент вывода машины из пикирования. После чего пришлось запретить охоту на «двести шестьдесят вторых» всем летчикам–истребителям, у которых имеется менее сотни боевых вылетов. Да и немцы стали осторожнее, узнав на практике, что их новейшие реактивные истребители отнюдь не неуязвимы, и перестали по–глупому подставляться.